Меч Лета

– Камни по левому борту! Айсберг по правому! Кракен на два часа!

Я пытался казаться спокойным, но нервы мои были на пределе. Сурт обещал мне, что этой ночью мы встретимся и он сожжет меня вместе с друзьями заживо и пламя от нас уничтожит Девять Миров. Но еще больший ужас испытывал я от того, что вот-вот встречусь с Волком. При одной мысли об этом из глубины моего подсознания поднимался таящийся там вот уж два года кошмар, заполнявший всего меня черной мглой, в которой мелькали звериные оскалы, белые клыки и голубые глаза.

Сэм сидела рядом со мной, демонстративно держа на коленях топор, чтобы его могли видеть гномы. Блитц неустанно теребил свой широкий галстук, будто рассчитывая таким образом устрашить двух братьев-убийц, а Хэрт отрабатывал что-то магическое, заставляя свой новый посох то исчезать, то вновь появляться. Когда трюк совершался правильно, посох, возникнув из пустоты, влетал ему прямиком в руку, при допущенной же ошибке ударял его в бок, а однажды пришелся мне по затылку.

Так вот мы несколько часов подряд и развлекались, а потом драккар вдруг сотряс поток перпендикулярного течения.

– Теперь уже близко, – объявил находящийся на носу Фьялар. – Зашли в Амсвартнир. Это Очень Черный Залив.

– И с чего, интересно, его так назвали? – хихикнул я, уставившись на чернильного цвета волны.

Небо расчистилось от облаков. На его густой черни, без единой звезды, засияла серебряная луна, свет которой, смешавшись с туманом, тускло высветил линию берега. В жизни еще лунный свет не вызывал во мне такой ненависти.

– Лингви, – послышался с носа голос Фьялара. – Остров Вереска и тюрьма волка.

Остров напоминал потухший множество лет назад вулкан. Приплюснутый конус, выступающий футов на пятьдесят над уровнем моря. Склоны густо поросли белыми цветами. Вереск? Но ведь мне было известно, что он обычно цветет лиловым.

– Если это вереск, – начал я вслух, – то какой-то он странный, и вообще его многовато.

Фьялар хохотнул.

– Здесь он волшебный, милейший. Служит защитой от зла и призраков. Лучшей тюрьмы для Волка, чем остров с оградой из этих цветов, не придумать.

Самира, поднявшись на ноги, поглядела на остров.

– Если Волк так огромен, как говорят, почему его до сих пор не видим?

– Прежде чем увидать, по склону нужно подняться, – ответил Фьялар. – Волк лежит связанный посреди острова, как камень в чаше.

Сравнение с камнем в чаше заставило меня вспомнить одно из значений руны перт: пустой сосуд, в котором можно взболтать и кинуть игральные камни судьбы. Очень бы мне не хотелось очертя голову спускаться в кратер, где идет такая игра на меня. Я настороженно глянул на Хэрта, но он никак не отреагировал на слова Фьялара. Полагаю, что просто не мог читать по губам, которые были скрыты такой густой бородой.

Когда до берега оставалось с десяток футов, киль нашего судна наткнулся на песчаную косу. Резкий скрежет и треск, которые раздались при этом, живо напомнили мне, как с таким же звуком рассыпалась на куски дверь нашей квартиры в ночь гибели мамы.

– Ну, можете выходить, – жизнерадостно объявил нам Фьялар. – Следуйте вверх по склону. Как увидите волка, сразу поймете, что не зря на билеты потратились. Приятной экскурсии.

Может быть, у меня попросту разыгралось воображение, но я вдруг учуял отчетливо запах дыма и мокрой звериной шерсти, и пульс мой забился в ушах с такой скоростью, словно данное мне в Вальгалле сердце эйнхерия решило себя испытать на пределе возможностей.

Не будь рядом моих друзей, сомневаюсь, что я набрался бы смелости сойти на берег. Первым спрыгнул Хэртстоун. За ним последовали Сэм и Блитцен. Ну и что же мне после этого оставалось? Остаться в компании двух гнусных гномов? Волей-неволей пришлось последовать за своими. Вода дошла мне до пояса и оказалась такой ледяной, что я всерьез опасался безнадежно выморозить, если так можно выразиться, свое мужское начало. «Вот выйду сейчас на берег, – невольно подумалось мне, – и начну говорить таким тоненьким голоском».

С голосом и со всем остальным обошлось, но, ступив на сушу, я услыхал голос Волка и был вынужден срочно собрать все то, что еще оставалось от моей смелости. Волки страшили меня до дрожи с самого детства. Но вой Фенрира представлял собой нечто отдельное. В нем звучал концентрат чистой ненависти и ярости. Барабанные перепонки мои разрывались. Меня затрясло. Казалось, еще чуть-чуть, и я распадусь на молекулы и ссыплюсь в распавшемся виде в Гиннунгагап.

С драккара раздался хохот мерзавцев гномов.

– Забыли предупредить вас! – крикнул Фьялар. – Поездка обратно вам обойдется чуток подороже. Соберите-ка живо все ваши ценности в один рюкзак и киньте его мне сюда. Иначе мы вас навсегда здесь оставим.

– Эти… – Блитцен назвал их в общем-то очень точно, но пощажу ваши уши. – Они, кидай мы им что или нет, все равно оставят нас здесь.