Меч наемника

Она не могла ни с кем поделиться своими страданиями. Видя, как участливо наблюдают за ней Вик и Арни, она почти возненавидела их. Когда один из солдат Хальверика спросил у Баррани, не были ли Пакс и Сабен любовниками, она не знала, что было больнее — вопрос или полный презрения к спросившему ответ Барры. Они с Сабеном делили все: первые трудности и первые надежды, работу и отдых, сражения и караулы. Все, кроме постели, а вот теперь оказалось, что и кроме смерти. Пакс знала, что Сабен всегда хотел быть с нею, любить ее, но никогда не соглашалась на это, а он и не настаивал. Но если бы такое случилось, если бы они стали любовниками… представив это, Пакс вздрогнула. Ей казалось, что больнее, чем сейчас, ей быть не могло бы. Наверное, могло. Потерять не только боевого товарища, лучшего друга, но еще и любимого человека — это было бы еще страшнее.

На какое-то время Пакс почувствовала, что смотрит на себя как бы со стороны. Сама себе она шептала: не бойся, все пройдет, все уляжется, — и отказывалась верить этому. Но в тот же вечер, глядя в добрые, заботливые глаза Вика и Арни, она почувствовала, что ее горе, ее боль утихли. Боль не ушла, но стала другой, как бывает, когда врач начинает обрабатывать рану едким раствором. Эта боль бывает очень острой, но она нужна — нужна, чтобы вылечиться. Страх тоже изменился — она стала бояться за них, за своих друзей. Посмотрев на свои руки, Пакс вдруг осознала: она жива и здорова, эти руки полны сил и могут защитить не только ее, но и других. Пакс ничего не стала об этом говорить, но с того вечера что-то изменилось в ней, вернув цель и смысл жизни.

Город молчал уже с неделю. Время от времени над стенами показывались головы часовых, ворота были по-прежнему заперты, но что-то неуловимо подсказывало, что энтузиазм защитников иссякает.

Еще через несколько дней ополченцы из Сореллина прислали к герцогу гонца, и вскоре вся рота узнала, что в логове бандитов, которое сореллинцы раскрыли, обнаружив там Канну и Сабена, ополченцы нашли подземный ход, ведущий в сторону Ротенгри. Когда из него вышли несколько солдат из городского гарнизона, ополченцы перебили их, не оставив в живых никого. Поэтому хотя и стало ясно, что туннель ведет прямо в город, но сведений, где именно он выходит внутри стен, получить было не у кого. Теперь сореллинцы сидели в засаде у выхода и ждали появления очередных беглецов, чтобы захватить их живыми.

— Должно быть так Медовый Кот хотел снять осаду, — сказал Вик.

— И вот зачем ему были нужны пленные, — продолжила Пакс. — Заведи он их живыми в город — как знать, что бы мы стали делать.

— Да… Хотелось бы пройтись по этому туннелю.

— И не говори. Да вылезти из него неожиданно где-нибудь в центре города. Интересно, смогли бы мы?..

— Одновременно с общим штурмом со всех сторон — почему бы и нет? Или подождать, пока большая часть гарнизона решит смыться через подземный ход, и перебить их на выходе.

— Я бы предпочла сама пойти в город, — оживилась Арни.

Пакс усмехнулась:

— Я тоже. Никогда не знала, что подземный ход может быть таким длинным. Интересно, кто выкопал его и когда?

— Зная репутацию этого города, — пожал плечами Вик, — можно предположить, что его вырыли одновременно со строительством стен.

В тот же вечер герцог объявил перед строем план штурма. Их роте предстояло штурмовать стену, Хальверику — попытать счастья у северных ворот. Часть сореллинского ополчения и две когорты роты Влади шли на штурм города через туннель. Остальные отряды ополченцев будут также штурмовать город с лестницами. Всадники Кларта остаются патрулировать лагерь и выход из туннеля, а также обслуживать катапульты штурмующих до тех пор, пока это не станет опасно для своих. Оставшаяся часть сореллинцев должна будет помочь роте Пелана, предоставив ей установщиков лестниц.

Получив указания, лагерь погрузился во тьму. Горели лишь обычные дежурные костры. Отряды осаждающих скрытно вышли за частокол и направились в городским стенам. Первым звуком, послужившим сигналом к атаке, стал страшный удар тарана Хальверика в ворота Ротенгри. На стенах зажглись факелы; как только на фоне света замелькали тени защитников, заработали луки и арбалеты роты Пелана. Со стен донеслись стоны и крики. В направлении нападавших полетели неприцельно пущенные стрелы. Вместе с ритмичными ударами тарана в городе раздавался порой страшный треск — это били тяжелыми каменными ядрами катапульты осаждавших. С другой стороны города тоже доносились крики и грохот — Пакс поняла, что южные ворота тоже были под ударом.

Сореллинские ополченцы тихо и незаметно сумели подобраться к самым стенам и даже успели укрепить лестницы, прежде чем часовые подняли тревогу.

— Вперед! — скомандовал капитан Понт своей когорте, шедшей на штурм первой. — Держать щиты над головой! Щиты — вверх, пока не долезете до края стены.