Меч обнажен

Он не стал полностью выбираться на открытое место. Проверив след, японец переместился обратно, слившись с низким кустарником. Но Лоренс, наблюдавший его исчезновение, мог, сосредоточившись на одно-два мгновения, вычленить его силуэт из листвы. И его собственная винтовка медленно повернулась на линию, упиравшуюся в точку где-то на дюжину дюймов ниже этого шлема, а палец обвил курок.

Де Витт ушёл, растворившись в джунглях, чтобы посмотреть, как там дела у местных, обходящих противника с флангов. Японец оставался неподвижен, как будто пустил корни и превратился в часть кустарника, приютившего его. А не заподозрил ли он их присутствие и теперь давал им возможность обнаружить себя? Или это был всего лишь соблюдающий рутинные процедуры наступления разведчик вражеской территории? Лоренса раздражало собственное неведение. Может, японская партия остановилась по какой-то причине?

У Лоренса зачесался нос, и он с силой уткнул его в тыльную сторону руки, потерев при этом так, что на глаза навернулись слёзы. Что мог натворить сейчас один чих?

О, начале атаки местных возвестил вопль, который, должно быть, исторгся из горла разъярённой пантеры. От этого звука мышцы Лоренса инстинктивно дёрнулись. Он спустил курок. Куст около следа ожил с оборвавшимся криком. Трескотня винтовок, равномерный ужасный хохот пулемёта наполнили просеку, чтобы быть перекрытыми и задавленными нескончаемым воплем. Лоренс методично вёл огонь по мешанине деревьев, лиан и кустов перед собой. Но никто из врагов больше не попался ему на глаза. И сражение завершилось прежде, чем он успел сделать более шести выстрелов. Голова и руки одного из малайцев показались из-за стены деревьев, он махнул пулемётчикам и скрылся опять. Едва они успели сообразить, что это сигнал прекратить огонь, и повиноваться, как появился ухмыляющийся Де Витт, вытирая одну руку сначала пучком листьев, а потом о зад своих шаровар.

— Порядок, ребята, — окликнул он. — Мы заполучили кое-какие трофеи. Кому-нибудь нужен прекрасный охотничий нож? — и сержант помахал необычным коротким клинком. Мгновением позже к нему присоединился Кавала с парой полевых очков, раскачивавшихся на ремне вокруг его грязной шеи.

— Что ж поделать, — Хейс встал и потянулся. — Полагаю, это всё ваша работа, на нашу долю ничего не досталось?

— Я бы не сказал. Кто-то срезал их разведчика, таким чистым выстрелом, какого я ещё не видел.

Лоренс был занят очень серьёзными делами, такими, как подтягивание ремня своей винтовки и питьё из фляжки. Ему что-то не хотелось вспоминать этот выстрел и его результат. И отправляться с остальными за трофеями ему тоже не хотелось. Ему лишь хотелось, чтобы враг остался зеленоватой тенью в каске без настоящего человеческого лица.

Вскоре они опять были в пути. Но уже больше не заходило речи об использовании более лёгкой тропы. Если, как сообщил Кавала, врага вёл местный уроженец, то этот путь превращался в ловушку.

На второй день они вошли в опустевший кампонг; Де Витт скомандовал короткий отдых и все с благодарностью заползли в убежище. Не было и намёка на причины ухода жителей деревни, а пустые дома приютили на время лишь летучих мышей да ящериц. И джунгли уже отправили гонцов на задушенные сорняками поля.

Кавала с двумя товарищами скинули мешки со скудными запасами провизии и отправились на разведку в направлении пролива, в надежде высмотреть корабль, чтобы переправить всю компанию обратно на землю Явы. Три европейца вели бесконечные рассуждения о войне и о том, что сталось с их войсками повсюду на островах. Теперь, когда они не могли опираться даже на прерываемые помехами обрывки радионовостей, они чувствовали себя особенно беспомощными и выброшенными из мира.

— Что-то нарушило все наши планы — Хейс замолчал, пытаясь выловить языком зёрнышко риса из верхних зубов. — Проделать такую работу, чтобы подготовить поле, и не воспользоваться им ни разу. Плохо дело.

— Похоже на то, что все свернулось очень быстро, — Де Витт с замечательной точностью плюнул в голову ящерицы, выглянувшей из дыры в тростниковой крыше. — Видали, что происходит с насыпью дамбы, когда море однажды начинает просачиваться? Вся она внезапно обрушивается. Этим джапам требовалось лишь найти наше слабое место и ударить именно туда и вот вся наша оборона рухнула. Непонятно, как американцы удерживаются на этих своих горах — как они их теперь называют?

— Батаан, — вставил Лоренс — Но что будет, если всё рухнет так легко, как вы говорите?

— Ну, мы продолжим отступление, затягивая его насколько сможем. А потом уйдём.

— Куда? — требовательно спросил Хейс.

— Полагаю, в Австралию. Передохнём чуток, сорганизуемся снова и вернёмся! Вернёмся не с пустыми руками и ещё покажем им, — сержант сжимал руки в кулаки, ударяя ими по настилу хижины. — Что до меня, то я всегда верил, как адмирал Хепфрич, что лучшее время для прекращения войны — это ещё до её начала. Если кто и может вытащить нас из этой неразберихи, то это он. И однажды я вернусь сюда — а вернувшись, останусь навсегда.

— Да здравствуют гёзы! Свободу нищим! — вспомнил Лоренс.