Меч, палач и Дракон

Марк де Мена полез первым. Тяжелый доспех спас его от стрел, что ударяли, словно, молот о наковальню, оставляя на теле огромные синяки. На паасинов он кинулся с той же яростью, что и на турубаров или орехонов. Солдаты устремились вслед за ним, вдохновленные примером.

Схлестнулись две равные по умению силы, только гвардейцев было в четыре раза больше. Защитники, отброшенные из залы с фонтаном, обороняли лестницу на второй этаж, меняя одного своего на одного врага. Долго такой обмен продолжаться не мог.

Клинок Майала остался в животе павшего врага, вождь паасинов держал секиру обеими руками, рубя головы и плечи. Марк де Мена шагнул ему навстречу, сменяя раненного товарища. Его тяжелый меч-бастард пропустил первый замах паасина, что разрубил плечо, но Марк стиснул зубы и отвел второй в сторону, после чего ткнул врага в грудь. Из-за тесноты Майал не мог отпрыгнуть или увернуться.

Острие бастарда вылезло у него между лопаток. Последние защитники ненадолго пережили своего вождя.

Чародей в красно-черном, называющий себя Гюрзой, осторожно замер около двери в кабинет Гийома. За его спиной нервно переступали трое гвардейцев.

— Входите. Дверь не заперта, — сказал чародей.

— Нет уж. Вы первый, сеньор, — насмешливо ответил сержант с раненой щекой.

— Я проверил, ловушек нет. Входите, сержант, вам дано задание осмотреть кабинет колдуна.

— Нет, — покачал головой старший гвардеец, — Вы, Гюрза, наш маг, хоть и взялись неизвестно откуда — вам и честь эта. Маги с магами, а рыцари с рыцарями, — заключил он, вспомнив недавно затихший бой.

Двадцать три гвардейца погибло от отравленных стрел, мечей и ловушек.

— Я же сказал: ВХОДИТЕ! — повторил чародей в красно-черном и взглянул сержанту в глаза.

Тот вздрогнул, оцепенел на мгновение, потом подчинился.

Первая ловушка была сразу за порогом. Воздушная паутина опутала сержанта и впилась в тело, разрезая на части.

Чародей выругался, после чего обернулся к остолбеневшим гвардейцам.

— Следующий! — вновь приказал он, и второй подчинился, зашагал, шатаясь, как механический автомат-игрушка.

Путь до стола стоил Гюрзе трех марионеток, сожженного кислотой плаща и раненной руки. Всего ловушек было около десятка. Обезвредив последнюю, чародей решил усесться за стол. В это время в кабинет беззвучно вскочила большая черная псина и вцепилась ему в ногу. Гюрза закричал от боли и ударом тыльной стороны ладони расколотил башку зубастой твари на сотню кусков. Это заклятие в конец обессилило чародея, он с трудом доковылял до дивана и упал.

Отлежавшись, остановил кровь и прижег рану носимым с собой бальзамом, после поднялся.

— Ну же, яви мне свои тайны, Гийом! — сказал он, раскрыв одну из лежавших на столе книг.

Буквы тут же исчезли со страниц, ставших девственно чистыми.

Гюрза выругался, попробовал вернуть текст. Но эта его первая злость не выдержала никакого сравнения с последующей, когда на месте букв на листах появился изображение жеста весьма неприличного, но понятного всем от крестьянина до короля.

* * *

— Гонсало. Ты вовремя. Я рад, что ты верен долгу, чести и Камоэнсу, — этот хриплый, тихий голос, был чужд говорившему, как медлительность речи и долгие паузы.

Большая зала, предназначенная для приема важных гостей. На троне Хорхе чужой — регент.

Антонио Гальба постарел за один вечер. За несколько часов, прошедших после того, как маг Гийом убил его сына. Бывший ученик последнего Гонсало, скрипя душой, восхищался ловким исполнением чудовищного замысла — Педро погиб во дворце, охраняемом самыми умелыми бойцами.

Его учитель был лучшим в мире убийцей — опаснейшим хищником, вырвавшемся на свободу. Гонсало знал, для чего его позвали — уничтожить зверя. Хорхе — единственный, кто мог держать Гийома на цепи, быть равным по силе воли и убеждению. Король давал «заброде из-за моря» цель, смирял гордыню, не давал чинить зло.

— Я разделяю ваше горе, герцог. Ваша боль — моя боль. Приказываете. Я покараю убийцу.

— Убей его, Гонсало, — кулаки сжались, Гальба приподнялся на троне, — Уничтожь. Разотри в порошок! — он тяжело опустился, — Де Мена разорил его гнездо, но колдун успел скрыться.

— Я найду его. Отыщу. Несмотря на ночь и расстояние. Умею.

— Марк ранен, не может вести погоню. Ее поведешь ты.

— Я отомщу за Педро и принца Хорхе, — при мысли о свершившихся подлых убийствах у Гонсало де Агиляра темнело в глазах от ненависти.

— Спаси Ангелу. Гийом околдовал ее. Убей колдуна, спаси принцессу, и она будет твоей.

Молодой чародей в золотом зачарованном халате поклонился.

— Не буду медлить.

— Ты храбр и силен, Гонсало. Но против колдуна один на один ты можешь не справиться. Я даю тебе помощника. Гюрза! — позвал герцог.

Де Агиляр увидел человека в красном и черном. Они уже встречались.

— Привет, Гонсало, — Гюрза хромал на одну ногу, — Для Гийома пришло время расплаты. Давай же станем мечом Божьим, обрушимся на детоубийцу его карающей дланью.

* * *

Могучее летнее солнце вошло в самый пик. Лучи его, незнающие жалости припекали все живое, раскаляли камни. Сиеста — послеобеденное время, когда весь Камоэнс отдыхает, прячась с тени, дожидаясь, пока жар спадет.