Меч Роланда

– Записывай и включай в официальные отчеты, которые два посла будут по мере возможности отсылать сюда, в канцелярию.

– А если я обнаружу, что мое сообщение перехватили? – Не было нужды добавлять, что такое открытие дискредитирует посольство в глазах наших хозяев и, скорее всего, приведет к моему аресту.

Я не знал, как сарацины расправляются с пойманными шпионами, но это вряд ли мне понравится.

На лице Алкуина появилась едва заметная улыбка.

– Позволь мне дать тебе кое-что. – Он отвел меня в маленькую боковую комнату, по-видимому, его личный кабинет.

Одна стена здесь была покрыта полками с аккуратно сложенной одеждой, письменными принадлежностями из пемзы, бумаги, перьев и чернильниц. Священник снял с верхней полки небольшую шкатулку.

– Воспользуйся Колесом Цезаря, – сказал он, достав из шкатулки плоский деревянный диск примерно шести дюймов в диаметре. – Диск имеет внутреннее и внешнее кольцо. На обоих нанесены буквы алфавита.

Алкуин повернул внешнее кольцо, чтобы буквы расположились одна над другой.

Принцип стал понятен.

– Так можно шифровать донесения. Например, если захочу написать букву А, а А находится напротив F, то напишу F.

Он одобрительно кивнул.

– Правильно. Это не одурачит умного наблюдателя, но человек, едва умеющий читать, будет поставлен в тупик, особенно если больше знаком с сарацинским способом письма.

Я заподозрил, что человек, умеющий читать и по-сарацински, и по-западному, вряд ли был бы совсем дурак, но промолчал.

Алкуин положил прибор обратно в шкатулку.

– Чтобы еще немного затруднить расшифровку, мы будем изменять смещение. Букву А на внешнем кольце я бы предложил смещать в начале каждого предложения на следующую букву одного слова.

– И какое будет слово-ключ? – спросил я.

– Какое-нибудь легко запоминающееся. – Мне показалось, что он подмигнул. – Почему бы не Онейрокритикон? Это заставит их погадать.

Он уже было протянул мне шкатулку, когда я спросил:

– А послы предупреждены, что я буду действовать как шпион?

Алкуин покачал головой.

– Они будут только знать, что должны передавать твои донесения курьеру, который, в свою очередь, будет передавать их мне. Курьер, разумеется, будет докладывать Его Величеству только устно. Оба наших посла не очень дружны с пером и бумагой.

– Кто они?

Ответ священника потряс меня до глубины души.

– Король выбрал Ганелона и Герина.

Глава 12

– Ганелон! Эта подлая змеюка! – Хроудланд выдал череду ругательств. – Нужно было сойти с ума, чтобы послать его к сарацинам. Будет одно двурушничество и ложь. Единственным, кто вернется невредимый, будет Ганелон, этот скользкий ублюдок.

Когда я нашел моего друга и рассказал ему новости, тот напился так, что едва стоял на ногах. День шел к вечеру, и Хроудланд сидел с Беренгером на скамье в раздевалке терм. Вода в бассейне была теплой даже среди зимы, и граф иногда заходил туда поплавать, а потом продолжал кутить со своими близкими товарищами. Купальня, расположенная в отдалении от главного дворца, была местом, куда ходили, чтобы устраивать беспробудные пьянки, поскольку было известно, что король пьянства не одобряет.

Хроудланд взмахнул кубком, расплескав содержимое.

– Одноглазый, у тебя не нашлось бы попутчиков хуже, – объявил он, едва ворочая языком.

– Не может быть, чтобы он был уж так плох, – запротестовал я.

Хроудланд сохранял манеры аристократа, несмотря на раскрасневшееся и осовевшее пьяное лицо.

– Не веришь? Ганелон всегда старается спасти только собственную шкуру. Он пытался сделать так, чтобы король послал к сарацинам меня. Поделом ему, что самого и послали!

– Не понимаю. – От вида беспомощного, нетвердо стоявшего на ногах Хроудланда мне стало не по себе.

– Поездка в Барселону может оказаться самоубийством. Сарацины набросятся, и конец. – Хроудланд провел пальцем по горлу и издал булькающий звук.

Он раскачивался на скамье и свалился бы на пол, если бы Беренгер не подхватил его и не поддержал.

Рыгнув, Хроудланд встал на ноги. Шатаясь, он подошел ко мне, обнял за плечи и прижал к себе. Судя по запаху, приятель пил горячее красное вино, настоянное на ягодах терновника.

– Бедняга Одноглазый, может быть, мы видимся в последний раз. Приедешь ко мне в Бретань, а?

Растерявшись, я оттолкнул его.

– Не пойму, о чем ты.

Беренгер, не такой пьяный, объяснил:

– Король назначил Хроудланда маркграфом Бретонской Марки. На следующей неделе он уезжает туда, чтобы занять пост.

– Ты едешь в теплый и солнечный край, а я еду в сырой и дождливый, – проговорил Хроудланд.

Уныние друга было заразительным. Внезапно я ощутил подавленность. Я весьма ценил Хроудланда и знал, что буду по нему скучать.

– Для компании у меня есть Герин. Его тоже посылают в Испанию, – сказал я.

Хроудланд пошатнулся и икнул.

– Жаль, что король не додумался послать его со мной в Бретань. Герин протянул руку Оффе, чтобы разобраться с нашими соседями.

Впервые с тех пор, как Озрик рассказал мне, что слуги Герина любопытствовали, не был ли я при дворе Оффы, я услышал упоминание про его связь с королем моей родины. Но у меня не было возможности узнать подробности, так как Хроудланд начал раздеваться.