Меч Руса. Волхв

Но спорить больше не стал, а, бормоча себе под нос какие-то проклятья, надел под свои белые одежды толстую ткань тягиляя. Доспех за широкими складками обычной одежды волхва был совершенно незаметен, и Орша остался этим очень доволен.

– Вот молодец, вот это совсем другое дело! – обрадовался он. – От ножа в спину или кинжала в грудь эта вещь тебя убережет, а из лука средь бела дня в городе никто стрелять не будет.

Сам же сотник достал для себя маленький кулачный щит, два джида с сулицами ^[29], а за голенище каждого сапога сунул по паре ножей-засапожников. Потом накинул плащ, которым закрыл и щит, висящий сбоку на ремешке, и сулицы. Подумал чуток и взял еще боевой топорик, который тоже спрятал под плащ.

– Ты как на войну готовишься, – усмехнулся волхв.

– Защищать тебя в этом гиблом городе – это хуже, чем на войну, – недовольно и придирчиво глядя на отрока, отвечал сотник. – За себя я всегда постою, а что, если у меня за спиной, пока я мечом махать буду, тебя просто возьмут и зарежут, как я потом жить-то буду?

– Лучшая защита сейчас – это не ковыряться во всяком барахле, – в раздражении нетерпеливо заговорил волхв. – А поторопиться и успеть пройти к княжескому замку до того, как пошлют новых убийц.

– Знаешь, говорят, поспешишь – людей насмешишь, – спокойно возразил Орша, доставая из сундука еще какое-то оружие. – Только в нашем деле смешить всегда приходится кровью… Своею кровью или кровью товарищей. Вот так.

Он вручил отроку две рогвицы ^[30], напутствуя его:

– Повесь их под плащом на пояс. Одну можешь кинуть под ноги или в голову, а с другой не расставайся. Твой кистенек хоть и хорош, но ремешок-то могут и срезать. Что тогда делать будешь?

Радим ничего не ответил, и воин быстро и горячо заговорил, вновь сверкнув своими грозными глазами по-ястребиному:

– Когда мы пойдем, ты держись шагах в двадцати позади, словно ты и не с нами, а если заварушка начнется, сразу в драку не лезь. Постой пару минут спокойно. Пусть к тебе привыкнут и перестанут обращать на тебя внимание. Минут пять я один продержусь, ну а потом ты уж смотри не оплошай, лупи их своей штуковиной по затылкам что есть мочи. Понял?

– Понял! – с готовностью отвечал отрок, но уже через секунду глаза его удивленно расширились. – Как это минут пять продержишься?

– Я думаю, их будет шестеро, – бросил на ходу сотник, направляясь к выходу. – В лучшем случае, а в худшем…

Ему оставалось сделать до калитки всего пару шагов, когда мысль, засевшая в его мозгу, провернулась, и он остановился. Цепкие глаза заприметили в дальнем конце улицы мелькнувшую тень, всего лишь тень, но чутье старого воина невнятными тревожными звуками шептало о грозящей опасности, и он не мог пренебречь этим «голосом предков».

– Проклятье! Нет, так дело не пойдет, – выругался он. – Оставайтесь в доме и ждите меня, я скоро буду.

– Мы что, так и будем взад-вперед ходить? – рассердился волхв.

– Красава, возьми лук и постой у входа, – бросил сотник вместо ответа. – Никого не пускай во двор.

Сам воин быстро и решительно пошел вдоль улицы, зорко поглядывая по сторонам. Несколько раз он ненадолго заходил во дворы. Потом фигура его исчезла за поворотом.

Велегаст вошел в дом и посмотрел на молодую женщину, уверенно державшую лук. На запястье левой руки она затягивала ремешки предохранительного щитка.

– Ты что ж, и впрямь стрелять можешь? – недоверчиво спросил он.

– Я из охотничьей деревни, – отвечала Красава. – У нас там все умеют стрелять, иначе нельзя. Пару раз бывало, леший на нас озлился и насылал стаю волков, когда все мужики на промысле были. Так мы с матушкой солому на крыше откинули и оттуда стреляли, потому что даже дверь открыть нельзя было.

– Про древлянские леса я много историй слышал, – проговорил волхв, беспокойно поглядывая на пыльное облачко, гонимое ветром вдоль дороги. – Одна страшнее другой. Лешего-то как отвадили?

Хозяйка хотела было отвечать, но тут за калиткой раздались негромкие быстрые шаги, и появился Орша Бранкович в сопровождении двух воинов. Один из них был, как и сотник, в кольчуге и с мечом, а другой, видно победней, имел для своей защиты куяк ^[31], а из оружия топор и короткое копье с широким лезвием и толстым древком.

– Этим людям я доверяю, как себе, – с порога заговорил сотник. – Они хоть и христиане, но потомственные воины, и воинская честь для них превыше всего. Сейчас они дадут клятву защищать тебя от любого врага, и ничто, кроме смерти, не сможет помешать им сделать это, даже если сам поп захочет лично убить тебя. Так ли я говорю, други? – Орша обернулся к своим боевым товарищам.

Воины хмуро кивнули головами, и тот, который был в кольчуге, прогудел, как из бочки:

– Истинно так, славно сказано, сотник!

Тотчас они вынули мечи и поклялись старинной воинской клятвой, начинавшейся словами «Да не иметь помощи от Бога, ни от Перуна…» и кончавшейся обещанием не менее ужасной кары: «…и да посечены будем мечами своими, и да будем рабы в сей век и в будущий!», потом поклялись Иисусом Христом и целовали крест.