Меч с берегов Валгаллы

Сима вышла из здания и глубоко вдохнула холодный сырой воздух. На часах было обеденное время. Если сразу сейчас поехать на работу… но сил никаких нету. А пошли они все куда подальше! Ее в ограблении обвиняют, а она начальника боится!

Оба Тимофея были дома. Кот спал на диване в подушках, его хозяин смотрел по телевизору спортивную передачу.

– О, Симона! – обрадовался Тимофей. – Ну как там, в полиции?

Вместо ответа Сима тяжко вздохнула.

– Ты садись, – засуетился Тимофей, – садись и покушай! Люся с утра наготовила и на работу ушла. У них ресторан с двух открывается, но повару пораньше надо прийти. Сегодня у них в ресторане день узбекской кухни.

С этими словами Тимофей вытащил из духовки приличных размеров котелок. Потом выложил на блюдо круглые горячие штуки, напоминающие пельмени, только большие.

– Это манты. А вот в этой кастрюле – лагман.

– Это что же такое? – удивилась Сима. – Кажется, что-то военно-морское?

– Военно-морское – это флагман, а лагман – блюдо восточной кухни! – важно объявил Тимофей. – Вроде как суп, только очень густой. Не бойся, я его уже пробовал, и как видишь, жив-здоров. И вообще, Люся плохого не приготовит.

Через некоторое время Сима почувствовала, что если съест еще хоть крошечку, то просто лопнет.

– Вот теперь рассказывай! – велел Тимофей.

Сима рассказала ему про капитана Щеглова и про ограбление ювелирного магазина, про то, что капитан уговаривал ее сознаться и грозил санкциями. Но после сытной еды настроение у нее улучшилось, все казалось не таким страшным, и Сима, посмеиваясь, рассказала про случай Коноплевых.

– Это же какие бабы попадаются сволочные! – поразился Тимофей. – Ну, там все в порядке, давай про твои дела говорить. Значит, грабители приехали на дело на твоей машине, так? А ты ее оставила у ресторана, и с тех пор не видела, так?

– Так… – Сима покаянно наклонила голову, – черт меня дернул взять машину.

– Погоди! Получается, что кто-то тебя там специально напоил, а потом украл ключи от машины. Потому что если без ключей, то это не каждый сможет сигнализацию отключить, опять же стоянка у ресторана, небось, охранник сидит.

– Вроде бы был охранник, – неуверенно сказала Сима и тут вспомнила про ключи.

Когда она не обнаружила на связке ключей от машины, думала, что их снял Сергей. Но ведь ее ключи так и валялись до понедельника на лестничной площадке у порога под дверью, если бы Сергей снял ключи от машины, то он связку бы так не оставил, непременно занес бы в квартиру. Но про исчезновение Сергея она никому не расскажет, еще не хватало, чтобы все над ней смеялись – видно, так ты мужику осточертела, что сбежал от тебя в чем есть, роняя тапки, не взяв ни рубля, ни рубахи…

Сима тут же подумала, что это не так, что жили они с Сергеем неплохо, она не давила на него, не устраивала сцен, не требовала дорогих подарков. Верила всему, что он скажет, не проверяла по мелочи, не читала эсэмэски в мобильнике, если он задерживался или опаздывал на их встречу, Сима не дулась, не кривила губы, не шипела сквозь зубы и не глядела весь вечер сычом. В общем, вела себя с Сергеем вполне прилично. То есть это она так считала, а что думал об этом Сергей, она так и не узнает.

«Дура какая я была, – внезапно со злостью подумала Сима, – развесила уши, все на веру принимала. Не велел с соседями общаться – я так и делала. Не велел о работе расспрашивать – дескать, хочу отдохнуть, не желаю голову загружать, – я как послушная собачка головой киваю – как скажешь, дорогой. Вот и получила!»

– Кто-то у тебя ключики там, в ресторане, попер, – раздумчиво сказал Тимофей, не обращая внимания на Симино молчание.

– Не помню… – вздохнула Сима. – Ничего не помню! Как пришла – помню, у Ленки Голубовской платье такое жуткое – помню, а потом как отрезало! И самое главное, дядя Тимоша, – закончила она с горьким вздохом, – пила-то я совсем немного, кажется, всего один бокал вина да полтора коктейля – а память совершенно отбило! Вот ничего не помню – как провалилась! Выходит, совсем мне нельзя пить, ни капли, а то в следующий раз вообще могу убить кого-нибудь…

– Часто с тобой такое бывает? – осведомился Тимофей.

– Да вы что! – возмутилась Сима. – Вот честное слово, в первый раз! Да я вообще-то этим делом не увлекаюсь…

Это была чистая правда, Сима была к спиртному не то чтобы равнодушна, но спокойна. Тем более в последний год, когда они жили с Сергеем, Сима иногда задумывалась о свадьбе. Они об этом не говорили, но все же… А если жениться, то потом ведь рожать нужно. И Сима решила меньше пить и совсем не курить, чтобы не травить свой организм. И с чего ее так развезло в том ресторане, непонятно. Хотя… в свете того, что она узнала сегодня в полиции… Этот самый Коноплев, которого жена пыталась подвести под убийство, утверждал, что с одной бутылки он бы не заснул как мертвый. И выяснилось, что так оно и есть, жена подсыпала ему что-то в водку. Так, может, и ей что-то подсыпали в спиртное? Вот только что и, главное – кто?

– Чем же тебе помочь? – задумчиво проговорил Тимофей. – Кого бы к этому делу подключить?

– Да чем вы можете помочь! – воскликнула Сима, снова взглянув на соседа.

Тут же она поняла, что ее слова прозвучали обидно, и поспешно добавила:

– Да я и не жду никакой помощи, я вам про это просто так рассказала, поделиться с кем-нибудь хотела…

– Это ты правильно сделала, что поделилась, – одобрил ее Тимофей. – Несчастья не нужно в себе держать, вредно это. Но вот насчет того, что я тебе ничем не могу помочь, – это ты зря. Ты по внешности не суди. У меня некоторые возможности имеются.

– А, это Галя, что ли? – догадалась Сима, взглянув на вымпел победителя в стрелковых соревнованиях. – Ах, ну да, она же в полиции работает!

– Сама-то Галя уже нигде не работает, она с работы ушла, семейный очаг, так сказать, хранит. Да и когда работала, она не в таких чинах была, чтобы серьезную помощь оказать. Она простой секретаршей в отделении служила.

– А кто же тогда?

– А вот как раз ее муж…

И Тимофей рассказал, что Галя, одна из его прежних жен, то ли третья, то ли четвертая, работала секретаршей в милиции. И очень приглянулась своему непосредственному начальнику, майору.

Настолько приглянулась, что он стал за ней очень серьезно и упорно ухаживать.

Причем Галя, отчасти добродетельная, а отчасти просто умная, дала понять своему начальнику, что не пойдет на банальную интрижку типа «шеф и секретарша».

А к тому моменту семейная жизнь Гали с Тимофеем как раз приближалась к своему закономерному концу.

Галя и Тимофей развелись (причем сохранили самые лучшие отношения), майор сделал своей секретарше предложение, и они благополучно вступили в брак.

То ли этот брак благотворно повлиял на майора, то ли просто вышестоящее начальство наконец оценило его незаурядные способности, только после женитьбы его служебная карьера резко пошла в гору. Вскоре его перевели на более высокую должность с присвоением очередного звания «подполковник», а еще через пару лет заместитель начальника управления перешел на повышение в Москву, и Галин муж занял освободившееся место. Опять-таки с присвоением очередного звания – на этот раз «полковник».

– Так что сейчас он бо-ольшой начальник в полиции! – закончил свой рассказ Тимофей.

После этого он немного подумал и добавил:

– Однако к такому человеку лишний раз обращаться не стоит, лучше приберечь его на самый крайний случай. А я лучше тебя отправлю к Лидии…

– К Лиде? Лиду я помню… а чем она-то мне может помочь? Насколько я помню, она учительницей в школе работала. Или у нее тоже муж какой-то крутой?

– Нет, Лида замуж больше не вышла. Но и в школе она тоже не работает. Кстати, там, в школе, все и началось…

Началось все, собственно, с того, что все учителя в той школе, где работала Лидия, и даже завуч Тамара Васильевна, не могли понять, почему на ее уроках царит мертвая тишина. Во всех других классах, у всех других учителей ученики бесились, куролесили, стояли на голове – но стоило войти в класс Лидии, как там немедленно наступала гробовая тишина и воцарялся идеальный порядок.

Завуч Тамара Васильевна провела эксперимент: она направила Лидию в знаменитый седьмой «Б», который двух учителей за год довел до инфаркта, а одного – до клиники нервных болезней.

И даже с этим кошмарным классом Лидия успешно справилась.

Тамара Васильевна решила раз и навсегда разрешить эту педагогическую загадку и пришла на урок Лидии в седьмом «Б».

Лидия не делала ничего особенного. Она не кричала на детей, не показывала им вместо учебных пособий порнофильмы (а кое-кто из ее завистников доходил и до такого предположения).

Она просто встала перед классом и спокойно сказала:

– Дети, сидите тихо и слушайте. Сегодня мы будем проходить правописание сложноподчиненных предложений…

И дети сидели и слушали. Больше того, сама Тамара Васильевна не могла пошевелиться – до самого звонка она как зачарованная слушала о соединительных, противительных и разделительных союзах. И только звонок вывел ее из транса.

Тогда-то и Тамара Васильевна, и сама Лидия поняли, каким мощным даром внушения обладает скромная учительница.

Тамара Васильевна, разумеется, решила использовать талант своей подчиненной для решения школьных проблем. А главной проблемой школы, по ее мнению, была мама Павлика Синегузова.

Сам Павлик был личностью на редкость гнусной. Внешне он был настоящий ангел: десятилетний мальчик с большими голубыми глазами, длинными густыми ресницами и фарфоровым личиком, на котором легко выступал нежный румянец. Каждому, кто видел его впервые, непременно хотелось погладить Павлика по головке и угостить конфетой.

При второй встрече это желание не появлялось, потому что Павлик, как всякий ребенок, любил конфеты и мороженое, но гораздо больше любил делать окружающим мелкие и крупные пакости.

Учительнице французского языка, интеллигентной старушке Амалии Эдуардовне, он подложил в карман дохлую мышь. Старушка полезла в карман за платочком – и ее увезли из школы на машине «Скорой помощи». Строгому физкультурнику Пал Палычу Павлик перед пробежкой на два километра насыпал в кеды мелких гвоздей. Даже самой Тамаре Васильевне он как-то раз засунул в сумочку резиновую перчатку с водоэмульсионной краской.

Что же касается других учеников – здесь его фантазия была неисчерпаемой.

Когда тихая и скромная Наташа Кистеперова пришла в школу в новой хорошенькой шапочке с красивым помпоном, Павлик поймал кота школьной уборщицы Мурзика и умудрился надеть на него Наташину шапочку, да еще так крепко ее завязал, что несчастный кот целый час не мог от нее избавиться. В результате Павлик добился сразу двух целей: Мурзик носился по школе и прилегающей территории, страдая морально и физически и оглашая окрестности душераздирающими воплями; уроки были безнадежно сорваны; и наконец, хорошенькая Наташина шапочка превратилась в грязную тряпку, пригодную только на то, чтобы вытирать пыль с лестничных перил.

Другой девочке, круглой отличнице Верочке Бубенцовой, он напакостил еще больше.

На уроке художественного творчества (был такой в их школе) детям задали на дом сделать кукольный дом. Старательная и способная Верочка создала настоящий шедевр из картона и бумаги. В ее доме были кресла и диванчики, платяной шкаф и письменный стол из нескольких спичечных коробков, и даже картины висели на стенах. Верочка принесла свой шедевр в школу в большом пакете, всю дорогу она несла этот пакет бережно и аккуратно, чтобы ничего не повредить. Но на перемене перед уроком подлый Синегузов вылил в ее пакет мыльный раствор из набора для выдувания мыльных пузырей. В результате Верочкино изделие размокло и слиплось, превратившись в бесформенный комок грязного картона.

Верочка горько плакала, а Павлик хихикал от удовольствия.

Характерной особенностью Синегузова было умение свалить свои подвиги на кого-нибудь другого. Этому, конечно, очень способствовала ангельская внешность Павлика. Мало того, что он успешно делал подлости, он получал дополнительное удовольствие, глядя, как за них отдувается кто-то другой.

Некоторое время все это сходило ему с рук. Но, как говорил один известный философ, рано или поздно количество переходит в качество, и скоро уже вся школа знала о его художествах. Павлик же тем временем расцвел махровым цветом, и его каверзы день ото дня становились все масштабнее. С этим что-то нужно было делать, потому что педагогический процесс прекратился, и весь коллектив школы переключился на борьбу с Синегузовым и ожидание его новых пакостей.

И вот тут-то и вышла на первый план мама Павлика.

Сначала учительница русского языка Варвара Петровна попыталась с глазу на глаз поговорить с мамой Синегузова и убедить ее, что с подлыми наклонностями мальчика нужно что-то делать, пока они не переросли во что-то большее.

Но в ответ на это мамаша заорала, что учительница из зависти хочет опорочить ее чудного мальчика, что это ей не сойдет с рук и что она, мамаша, примет свои меры и, если понадобится, подаст на учительницу, а заодно и на весь педагогический совет в суд за клевету.

Дело не ограничилось угрозами, и вскоре несчастная Варвара Петровна получила повестку.

На следующем этапе к делу подключилась сама Тамара Васильевна.

Она была человеком опытным и попыталась убедить госпожу Синегузову, что их школа не подходит Павлику, что он очень способный мальчик и ему будет лучше в специальной частной школе, где много таких же способных и одаренных детей.

Но упорная мамаша ответила, что эта школа ей больше подходит по своему расположению и что она и пальцем не пошевельнет, чтобы куда-то перевести своего вундеркинда, но что, если его продолжат травить и обижать, она не оставит от школы камня на камне.

В довершение она намекнула на особые возможности своего мужа.

– Я его пока не подключала, – проговорила мамаша Павлика многообещающим тоном, – но если я это сделаю, вам всем не поздоровится!

Тамара Васильевна по своим каналам выяснила, кем работает Синегузов-старший.

Оказалось, что он всего лишь муниципальный депутат, но когда о нем начинали расспрашивать более подробно, все заметно пугались и говорили, что с этим человеком лучше не связываться – это может быть опасно для жизни и здоровья.

Так что всей школе пришлось терпеть художества Павлика Синегузова и только мечтать о том, что его родитель переберется на повышение в Москву и уедет туда вместе со своим семейством.

Вот какой была обстановка в школе к тому моменту, когда Тамара Васильевна узнала о необыкновенных способностях Лидии.

Завуч поговорила с преподавательницей, и та согласилась провести очередное родительское собрание в классе, где учился Павлик Синегузов. Тем более что Варвара Петровна после столкновения с его мамашей слегла с нервным расстройством.

Мамаша Синегузова, явившись на собрание, разинула пасть и собралась было заорать на училку…

Но Лидия тихим, убедительным голосом проговорила:

– Послушайте, уважаемая Анжела Ивановна, что я вам скажу…

Синегузова с лязгом захлопнула пасть, выпучила глаза и замерла, внимательно слушая учительницу.

И та совершенно спокойно объяснила ей, что для начала Павлика следует хорошенько выпороть, а затем серьезно и обстоятельно заняться его воспитанием.

И мамаша сделала все, что ей велела странная учительница.

Павлик орал как резаный, но мать с каменным лицом порола его отцовским ремнем. Звукоизоляция у них в квартире была отличная, а отец Павлика не вмешивался в воспитание сына, и вообще редко бывал дома. Поэтому через неделю Павлик стал как шелковый, успеваемость у него повысилась, и психологическая атмосфера в школе стала вполне приемлемой.

Тамара Васильевна вздохнула с облегчением и подумала о том, чтобы натравить Лидию на чиновников из РОНО…

Но тут сама Лидия осознала, что с такими способностями может добиться гораздо большего, чем скромная зарплата учительницы.

Отец одного из учеников работал в крупном коммерческом медицинском центре, и вскоре Лидия поменяла работу.

Теперь она внушала алкоголикам отвращение к спиртному, а состоятельным дамам, желающим похудеть, давала соответствующую установку. Платили ей за это не в пример больше, чем в школе.