Меч Шаннары

— Мениону надо подойти к самой границе деревьев, — еле слышно прошептал воин. — Когда он прицелится и застрелит карлика, на другом склоне должен появиться Гендель; он привлечет к себе внимание и вызовет всеобщее бешенство. Сейчас он уже должен быть на месте. Когда карлики бросятся за ним, мы должны тут же бежать через открытый участок. Не медлите и не оглядывайтесь — бегите что есть сил.

Все трое кивнули, и взгляды их остановились на Менионе, который уже отстегнул свой большой ясеневый лук и проверял натяг тетивы. Он достал из колчана одну длинную черную стрелу, покачал ее в руке и мгновение помедлил, глядя сквозь редкую цепочку деревьев на сотни карликов, собравшихся под ними в долине. Внезапно он осознал, как много от него ожидают. Он должен убить человека, не в сражении или честном поединке, а из засады, украдкой, так, что тот никак не сможет защититься. В душе он сознавал, что не в силах это сделать, что он не такой закаленный воин, как Балинор, что ему не хватает мрачной решительности Генделя. Он был смел, временами даже дерзок, готов с кем угодно сойтись в открытом бою, но он никогда не был убийцей. Он бросил краткий взгляд на тех, кто стоял у него за спиной, и они прочти все это в его глазах.

— Ты должен это сделать! — хрипло прошептал Балинор. В его глазах пылала яростная решимость.

В тусклом свете склоненное лицо Дарина казалось угрюмым и бледным от нерешительности. Даэль смотрел прямо на Мениона, в его расширившихся эльфийских глазах читался страх за горца, столкнувшегося с ужасным выбором; его юное лицо казалось пепельным и призрачным.

— Я не могу так просто убить человека, — при этих словах Менион непроизвольно вздрогнул, — даже ради их жизней‡ Он смолк, но Балинор продолжал смотреть на него, ожидая иных слов.

— Я могу кое-что сделать, — внезапно заявил Менион, на секунду глубоко задумался и еще раз оглядел лежащую у их ног долину. — Но я сделаю иначе.

Без дальнейших разъяснений он прошел между деревьями и беззвучно притаился на самой их границе, еле укрытый отдельными ветвями. Его взгляд торопливо обежал силуэты карликов и наконец остановился на одном из их вождей, стоящем у дальнего склона. Карлика окружали его подданные, он стоял, запрокинув желтое морщинистое личико и вытянув вверх маленькие ручки, сжимая в них жертвенное блюдо с раскаленными углями. Замерев в этом положении и глядя в сторону прохода в Вольфсктааг, он вместе с прочими вождями возглавлял священный ритуал. Менион извлек из колчана еще одну стрелу и положил ее перед собой на землю. Затем, опустившись на колено, чуть подался вперед, покинув укрытие за чахлым деревцем, положил на тетиву первую стрелу и прицелился. Три пары глаз напряженно наблюдали за ним, люди стояли в мрачной тишине, затаив дыхание. На какую-то долю секунды время словно остановилось, а затем громко прозвенела тугая тетива, и невидимая стрела устремилась к своей цели. Одним плавным движением Менион вложил в лук вторую стрелу, с фантастической быстротой прицелился и выстрелил, затем бросился под укрытие ближайшего дерева и замер.

Все случилось так быстро, что никто не успел заметить всего, уловив лишь часть действий лучника и событий, произошедших в толпе ничего не подозревающих карликов. Первая стрела ударила в продолговатое блюдо, которое держал на вытянутых руках поющий вождь, и выбила его, осыпав землю щепками. Фонтаном искр полетели в небо искрящиеся багровые угли. В следующий миг, когда ошеломленный карлик и его сбитые с толку собратья растерянно замерли на месте, вторая стрела вонзилась в удачно подставленную и легко уязвимую ягодицу вождя. Его ужасающий вопль разнесся по всему залитому светом Нефритовому перевалу. Расчет был совершенно точен. Все произошло так быстро, что у несчастной жертвы не оказалось ни времени, ни тем более желания выяснять, откуда вылетела дьявольская стрела и какой подлый негодяй мог ее выпустить. Несколько секунд вождь карликов яростно метался, охваченный болью и яростью, а его соплеменники стояли, словно окаменев, испытывая все возрастающий гнев и недоумение. Кто-то грубо нарушил их обряд и подло поразил из засады их вождя. Это было смертельное оскорбление, и простить его было невозможно.

После выстрелов прошло всего несколько секунд, и никто из карликов еще не успел собраться с мыслями, когда высоко на северном склоне, в самой глубине перевала, вспыхнул факел, еле заметный рядом с громадным костром, пылающим в ночи. Казалось, в ответ на бешеные вопли карликов разверзлась сама земля, и перед пляшущим пламенем выросла неподвижная фигура Генделя, вызывающе поднявшего могучую руку с зажатой в ней тяжелой булавой, оскорбляя самим своим видом всех, кто смотрел на него. Эхо его хохота оглушительно раскатилось по перевалу.

— Идите сюда, ко мне, карлики — земляные черви! — издевательски проревел он. — Встань и сражайся, вождь — похоже, тебе еще долго не придется присесть! Твои ленивые боги не спасли тебя даже от шутки гнома, что тогда говорить о духах Вольфсктаага!