Меч Шаннары

Однако огромные размеры армии делали ее медлительной и неповоротливой, приказы доходили долго, а зачастую и вовсе терялись. Никто даже не попытался выбить защитников Тирсиса с маленькой высоты. Вместо этого основная часть северян, высадившись на южном берегу, бестолково топталась на месте, словно никто из них не представлял, что делать дальше. Несколько отрядов троллей в полной боевой амуниции попытались атаковать полки легиона, однако воины Балинора с легкостью отбросили их назад. С наступлением ночи вражеская армия неожиданно начала выстраиваться в колонны по пять, и Балинор понял, что первая же серьезная атака разобьет легион наголову.

И тогда принц Каллахорна решился на очень сложный тактический маневр, призвав на помощь все свое мастерство и бесстрашие, которые и сделали его лучшим полководцем всех Южных земель и прославили Пограничный легион. Не дожидаясь наступления, он разделил свое войско и первым ударил по огромной колонне врага с двух сторон. Нанося быстрые стремительные удары и пользуясь наступившей темнотой и прекрасным знанием местности, солдаты легиона врезались во фланги северян, и вскоре вражеская армия превратилась в смятую неровную дугу. После каждой новой атаки полукруг немного сжимался, и воины Тирсиса отступали чуть дальше. Балинор с Фандвиком держали левый фланг, Эктон и Мессалайн укрепились на правом.

Разъяренные враги попытались ответить на дерзкие вылазки; почти вслепую, они неуклюже продвигались в густых сумерках по совершенно незнакомой земле, но бдительные солдаты легиона каждый раз отступали на безопасное расстояние. Мало-помалу Балинор стягивал оба полка, заманивая обозленных северян за собой. А когда все пешие воины, скрытые темнотой, незаметно покинули поле битвы, кавалерия мощным броском пошла в последнюю атаку, выскользнула из готового сомкнуться кольца и исчезла в ночи. Оба фланга вражеской армии неожиданно столкнулись и начали рубить друг друга в полной убежденности, что наконец-то настигли ненавистного противника, который так долго ускользал от них.

Никто так никогда и не узнал, сколько троллей и карликов погибло от рук своих же соплеменников; даже когда Балинор с двумя полками легиона въехал в ворота Тирсиса, битва на южном берегу Мермидона еще продолжалась. Чтобы скрыть отступление, копыта лошадей и сапога обмотали тряпками. Если не считать небольшого конного отряда, который забрался слишком далеко на запад и был отрезан и смят, легион Балинора вышел из сражения почти без потерь. Но немалые потери северян не остановили движения огромной армии, и Мермидон, первый защитный рубеж Тирсиса, был оставлен.

Враги разбили лагерь на равнинах, недалеко от крепости, и теперь повсюду, куда ни глянь, в бледном лунном свете виднелись бесконечные ряды ночных костров. Штурм Тирсиса начнется на рассвете, когда объединенное войско карликов и троллей, послушное воле Повелителя чародеев, бросится на неприступную Внешнюю стену. Выдержит ли древняя крепость или не устоит под мощным напором — никто не знал.

Сидя в глубокой задумчивости напротив Балинора за небольшим обеденным столом, Хендель снова вспомнил, как днем вместе с Янусом Сенпре осматривал городские укрепления. Недоброе предчувствие кольнуло его сердце. Без сомнения, Внешняя стена была серьезной преградой, но что-то не давало покоя угрюмому гному. Он не сумел бы назвать причины своего беспокойства, но даже теперь, в этой уютной комнате, среди друзей, не мог отделаться от подозрения, что упущено нечто очень важное.

Снова и снова он мысленно проходил все линии обороны древней крепости. На краю обрыва жители Тирсиса возвели невысокий вал, чтобы помешать врагу взобраться на плато. Если северян не удастся удержать на равнине под утесом, Пограничный легион отступит к городу, и останется только уповать на неприступность гигантской Внешней стены. С тыла Тирсис защищали отвесные скалы, которые вздымались в небо сразу за королевским дворцом. Балинор заверил гнома, что никто не сможет забраться по совершенно гладким утесам без единого выступа или впадины. Казалось, укрепления Тирсиса со всех сторон были безупречны, однако Хендель не мог унять беспокойства.

Неожиданно мысли его перенеслись в Кулхейвен, он снова вспомнил семью, с которой расстался несколько недель назад. Ему никогда не удавалось побыть со своими близкими подольше, вся его жизнь проходила в нескончаемых стычках на границах Анара. Он скучал по лесному краю, по яркой листве весенней и летней поры и думал о том, как незаметно пролетело время. Сколько долгих дней прошло в разлуке, и, быть может, ему не суждено больше вернуться домой. Но горевать о прошлом было некогда, и горькая мысль пронеслась в голове, не оставив следа.