Меч судьбы

Журавлиный зал оказался на самом деле журавлиным. Нет, конечно, живыми птицами, которые оставляют помет в неположенных местах и орут песни, когда хозяевам хочется спать, в замке вампиров и не пахло. А пахло магией иллюзий. Но такой иллюзии я не видала ни разу в жизни. Может, никогда больше и не увижу. Невольно задержав дыхание от восторга, я уставилась на открывшуюся перед глазами картину.

Передо мной расстилалось озеро. Стелющиеся клубы тумана размыли очертания берегов, создавая ощущение бесконечной дали и простора. Казалось, вот-вот из дымки выступит белоснежный единорог и, тряхнув длинногривой головой, опять исчезнет в тумане. В прибрежных волнах отражались небо, багровый полукруг заходящего солнца и первые робкие звезды. И журавли. Сотни танцующих журавлей. Волшебные птицы вели вечный танец, расходясь и сходясь в танце любви и жизни. Длинные шеи в изящных поклонах склонялись друг к другу, взмахи крыльев завораживали, заставляя забыть обо всем. О несчастье, о горе. И смерти.

— Присаживайся, принцесса, — Сол, одетый в прозрачную рубаху темно-синего цвета, и штанами в тон, сидя на простом неброском ковре, прикрывавшем густую высокую траву, похлопал рядом с собой. Я, бывавшая в домах у миргородских богатеев, знала, сколько стоит такая простота. Ольга села напротив отца, поджав ноги, и принялась накладывать на тарелку яства, от которых ломился ковер. Или стол? Я осторожно уселась рядом, ожидая услышать треск швов на штанах, но страшного не случилось. Немного расслабившись, осмотрелась внимательней.

В дымке жемчужного тумана таяли, исчезали берега, мерцали первые робкие звезды, облака в форме журавлиных клиньев, подсвеченные закатными лучами, пыли по темнеющему небу под звуки волшебной симфонии, гармонирующей с плеском рыбы и курлыканьем журавлей. Я заслушалась. Тихие трели рисовали шелковой кистью картины покоя и света. Должно быть, это и есть знаменитый эльфийский напев, о котором я столько слышала. Волосы вампиров в отблесках заката переливались серебром, делая князя с дочерью ещё загадочней и прекрасней. Если красота дочери была красотой белой розы с кровавыми каплями росы, то Сол больше напоминал клинок чистого серебра. Правда, я ещё не встречала клинков с глазами черта-искусителя и улыбкой галантного разбойника. Вейр, сидевший напротив князя, будто вышел из сказки о черном-черном колдуне, которой пугали непослушных малышей на ночь. Но ничем не уступающий красотой хищника паре вампиров. Я невольно вздохнула. Одна я, дворняжка, в стае породистых гончих. Зато рожденные свободными крепче, выносливей и умнее. Успокоив себя таким образом, принялась разглядывать скатерть ценой с небольшой дворец, заставленную яствами, с которыми ещё не встречалась ни разу в жизни. Мой здоровый аппетит побледнел, поскучнел и притих, настороженно изучая подозрительную закуску. Северу намного проще. Волк устроился рядом со мной, совершенно не обращая внимания ни на волшебных птиц, ни на плеск здоровенной рыбы, плывущий над водой. Иллюзиями хищника не обманешь. Он не сводил глаз с ковра поодаль, заставленного тазиками из тончайшего фарфора и стекла с дичью. Потрепав друга по шее, я легко подтолкнула его к отдельно накрытому столу, давая понять, что в защите не нуждаюсь. Север встал, потянулся, и в два прыжка оказался у скатерти-самобранки. Опустив голову в тазик, что-то долго вынюхивал, будто гурман в придорожной корчме, где подают квашенную капусту, тушенную на прогорклом сале. Вынырнув, вернулся, притащив в пасти здоровенного кролика. Шумно плюхнулся рядом и захрустел костями, зажмурив глаза от удовольствия и ничуть не заботясь о стоимости ковра, который оросили ещё дымящиеся капли крови. Сол с умилением смотрел на волка, как любящая мамаша на дитя, уминающее за обе щеки добавку полезной каши.

— Можно завтра ему шикарную охоту устроить, если ты не против, принцесса.

— Можно, только у нас времени нет, — буркнула я, недовольная тем, что меня отвлекают от жизненно важного дела. Выбора того, что можно отважиться съесть. Ближайшие ко мне блюда пахли очень подозрительно. Будто рыба протухла. Дня два или три назад. Поодаль стояло огромное блюдо с перламутровыми огромными раковинами, которые я бы не стала есть даже под стрелой арбалета, не говоря уже о тарелке с чем-то, похожем на плевки больного простудой тролля и ароматом тины. На сыры тоже страшно смотреть. Плесень различных оттенков, от черного до светло-голубого, цвела буйным цветом, о запахе и говорить не приходится. Не желая обидеть хозяев, я с содроганием представила, как буду давиться тухлятинкой. Хорошо, что есть капли от расстройства желудка. В дальнем походе им цены нет, и Лида не стала жадничать. Уж что-что, а то, что случилось с Постирием, мне не грозит. Вздохнув, я протянула руку к ближайшему блюду с полупрозрачными кусочками мяса цвета грязи, покрытых белым налетом и слабо пахнущих дымком и плесенью. Древние, что с них возьмешь. И еда у них, видно, тоже долгожитель.