Меч судьбы

В глубине пустынной улицы показалась седая, сгорбленная фигурка, закутанная до пят в серый платок. Она шла, еле-еле переставляя ноги, опираясь на палку, медленно, неотвратимо, как сама судьба. Сельчане, один за другим, поворачивали головы, пятились, глядя на старуху. Ветер развевал её белые длинные волосы, клубился пылью у ног. Она шла, глядя черными провалившимися глазами, останавливалась около каждого, подолгу всматриваясь в лица. Мужики отводили глаза, женщины бледнели, краснели, расступались. Елена, растолкав односельчан, подбежала к старухе, обняла:

— Баба Неча, как же ты, быть не может…

Старуха отмахнулась от неё, тяжело оперлась на палку:

— Такая ваша благодарность, люди добрые? — "добрые" она прошипела. — Только я помирать, значит, собралась, вы, как трупоеды, на девку набросились? Прокляну!

Толпа молчала.

— Вам, незнакомцы, спасибо, — она хмуро глянула на нас, — если бы не вы, попалили бы девку, как пить дать. Одни такие мать её по ветру пеплом развеяли, Еленка у меня схоронилась, теперича эти… Ты, боров, — она вперилась глазищами на белого, как мел, старосту, сидящего в грязи. — Ежели бы не Еленка, дочь твоя бы на том свете была. Ты, Варвара, рази ж не она у постели Марыськи дневала и ночевала? Э… да что там, вам, воронам, толковать! Мало мне осталось, да и не вразумить вас, нелюдей…

Лицо веды посерело, скривилось от боли, она зашаталась и стала заваливаться набок. Вскрикнув, Елена подхватила падающее тело, на помощь подоспел Вейр.

— Я её отнесу в ближайший дом, ты, Ольга, присмотри здесь.

Вампирша кивнула, сверля разноцветными глазами толпу.

Я не могла понять, что меня тревожит. Неча обречена, её время пришло. Она знала об этом и не пожалела себя, лишь бы добраться до площади. Есть одно зелье, которое поставит на ноги умирающего, но полноценной жизни у него будет немного, от силы часа два. Глаза веды и цвет лица сказали мне все. Скорая смерть Нечи не могла так сильно меня беспокоить — нам, ведам, к смертям не привыкать. Да и Север скалил зубы, хотя, вроде бы, никто никого жечь больше не собирался. Я чувствовала опасность. Смерть. Закрыла глаза и осмотрелась.

Призраки. С десяток серых хламид вились над площадью. Головы в капюшонах, из-под которых смотрела сама Тьма, поворачивались, осматривая людей, словно выбирая жертву. Внешне они походили на аггелов, но, если гады были изгоями в мирах, то эти были цепными псами Жрицы. Жуткая смерть Лоринии — их лап дело. И моих.

Я слышала о них, но сталкивалась впервые. Жнецы. Где зло, кровь и невинные жертвы, там могут появиться они. И, тогда… Такие дома, места и селения называли проклятыми и обходили стороной. Только огонь мог очистить, спасти, но Елена жива! Жнецы пришли собрать дань, но остались с носом. Призрак подплыл ко мне, повернулся, глянул жуткой пустотой. Север прыгнул, тень отшатнулась, зависла в воздухе. Я пошла в дом, где скрылись Вейр с Еленой, не оглядываясь на жнецов. Не мы им были нужны. Север, то и дело, оглядываясь и скаля зубы, потрусил за мной. Люди молча уступали дорогу, не глядя в глаза.

***

Румяная молодуха в цветастом платке суетилась у стола, накрывая ужин, то и дело поглядывая на лавку, где лежала старая веда. Елена, сидя на постели, держала умирающую за руку, тихо шмыгая носом. Покрасневшие глаза и отчаявшийся взгляд резанули по сердцу. Она не плакала там, у столба, и умирала от горя сейчас. Вейр сидел на лавке у двери, разглядывая разбитые костяшки пальцев и не говоря ни слова.

— Елена, ты знаешь, что она приняла "розгу"?

— Знаю. Я прятала, она нашла, — ответила она. — Мне пришлось укрыть Нечу в подполе. Пока ставила защиту, сама задержалась, не успела, вот меня и… А теперь она умрет. Из-за меня!

— Не из-за тебя. Просто пришло её время, она не стала цепляться за жизнь, чтобы помочь тебе, — мягко сказала я.

Елена кивнула, глядя на умирающую. Дышала Неча тяжело, с хрипами, скрюченные пальцы дрожали поверх шерстяного одеяла.

— Тебе нельзя здесь оставаться. Рано или поздно припомнят.

Елена покачала головой:

— Пока она не отойдет, я не уеду. Да и некуда.

Я покопалась в сумке и протянула амулет девушке:

— Возьми. Поедешь в Миргород, там найдешь местную веду, Лидию. Отдашь ей это, она примет тебя, как родную. И… Передай, что я её очень люблю.

Она посмотрела с благодарностью и взяла амулет.

— Вейр!

— Что? — он соблаговолил открыть свои серые глазищи.

— Ты знаешь, что.

Он откинулся на стену, закрыл глаза и буркнул:

— Даже не думай. Деревне не помочь. Они сами накликали на себя беду. Чаша переполнилась, теперь им остается только молиться новым богам.

— Ничем?

— Ничем, — отрезал он. — Скажи, девка, капище пожгли?

Молодка выронила нож и круглыми от ужаса глазами уставилась на колдуна:

— Та жрец всех подбил. Опоил, окаянный, и повел рушить. Это, что же, господин, такое деется? Что же нам теперь, помирать?