Меч Томаса

– Это ж что такое! – запричитал он, помогая ей вылезти из кустов. – Живую женщину в кусты. И ладно бы по делу, а то просто так!

– Какой кошмар… – донесся до Олега ее слабый голос, пока он собирал, выдергивая из тел, свои клинки. – Они хотели меня убить…

– Негодяи и прелюбодеятели! – уверенно заключил Савмак. – Или не прелюбодеятели? Да? Ну тогда просто негодяи!

Выдернув последний нож, Олег обтер его об штанину, внезапно воздух изменился, повеяло холодом и неприкрытой тревогой, в следующий момент раздался истошный крик Люсиль:

– Сзади!

Олег даже не обернулся, просто упал на колено и выбросил руку с ножом назад. Позади хрустнуло и чавкнуло, лезвие наткнулось на сопротивление, а через момент на пальцы волхва потекло теплое и липкое. Справа в траву упал меч.

Олег поднялся и обернулся. Его взгляд встретился со взглядом парнишки, которого быстро покидала жизнь. Олег угодил ему в печень, на балахоне растеклось темное пятно и послушник быстро теряет кровь, лицо бледнеет.

В груди Олега расползлась горечь, лицо само искривилось в глубокой досаде, когда ноги послушника подкосились и он упал на колени.

– Зачем? – с печалью спросил Олег. – Мог бы жить.

Голос послушника вырвался из глотки с клокотанием и бульканьем, ртом пошла кровь, но он все же выдавил:

– За… правое… дело…

Олегу стало еще гаже, он спросил:

– Каждый считает, что бьется за правое дело. А ты за какое?

Глаза послушника быстро теряли цвет, жизнь из них уходила, но он успел прохрипеть:

– Орден знает…

После этих слов его голова повисла и послушник остался сидеть, будто склоненный в печали, но Олег уже не видел в нем жизни. В нутре засаднило, заскребло – парнишка помер за чью-то правду, а сам даже не знал, за что бьется. Кровавый религиозный культ, сколько их было, вложил в его незрелую голову, что знает, как жить. И вот парень лежит мертвым в траве. А культ не предлагает ничего нового, кроме как мирового господства ордена.

Савмак подвел Люсиль к Олегу и деловито осмотрел послушника.

– Оружие собирать будем? Или пасторы люди духовные и не обирают мертвецов? – спросил он.

Глава 9

Мечи они брать не стали – Олегу хватало того, что и так с собой, Савмак обходился кулаками, подручным материалом и небольшим мечом, который непонятно где хранил на теле, а Люсиль, как истинная леди, вовсе не умела пользоваться холодным оружием.

– Странно, – проговорил Савмак, окидывая усыпанную послушниками поляну, когда Олег дособирал свои ножи и убрал их в заплечный мешок. – Ни у кого нет ни аркебузы, ни пищали, ни другого стрельного оружия.

Олег пожал плечами.

– Может, традиции чтут, – предположил он.

Савмак в озадаченности сдвинул брови.

– А чем плохи традиции? – не понял он.

– Традиции хороши. Если это традиции полезные, трудиться побольше или мускулами упражняться для крепости тела. Но культы любят древность и поклоняться тому, что уже должно уйти в прошлое. Вот и сюда пришли с одними лишь мечами. Но будь спокоен, на следующий раз они это учтут. Если снова захотят жечь Люсиль на костре.

Савмак нахмурился, лицо стало чернее тучи.

– Нехорошо это – женщин на костры, – проговорил он. – Эка дикость. Она ж женщина, ей забота нужна.

Растрепанная и перепуганная Люсиль рядом с ним покосилась на ратника неуверенно, но все же слабо улыбнулась. Савмак это заметил и тоже расплылся в широкой улыбке.

– Я Савмак, – представился он. – Ратник и воин.

Люсиль бросила на Олега непонимающий взгляд. По лицу скользнула тень растерянности, поскольку ратник чужой, и она не знает как себя вести, слишком проросли в ней зерна воспитания и этикета, которые предписывают одно, а ее нутро требует другого, что тоже отражается на лице.

Ее голос прозвучал хрипло и с запинкой.

– Пастор, – обратилась она к Олегу, – кто это?

Олег смотрел в небо и оценивал ветер. Верхушки деревьев спокойные, значит – штиль, и если дальше двигаться воздухом, то будет быстро и удобно. Другой вопрос, что птиц Рух давно нет, летающих ящеров тоже днем с огнем не сыщешь, а коней они бросили. Но по воздуху всяко быстрее, чем пешком через лес.

Продолжая всматриваться в верхушки, волхв ответил:

– Он же представился.

– Да… Но… Откуда он взялся? – не поняла она.

Облака в просветах листвы и хвои плывут медленно и похожи на длинные полосы, потому что идут очень высоко. Холод в тех далях такой, что мигом обмораживает открытую кожу. И ладно если эта кожа толстенная и дубовая, как у Мрака, он оборотень, ему все равно, или Тарха, этому вообще все нипочем, лишь бы пожрать было. А ему, как человеку мысли, приходится смиренно не обращать внимания на мороз и ветер, даже если от холода судороги.

– Вот если бы какой-то кокон летучий придумать… – подумал он вслух.

– Чего? – встрепенулся Савмак.

Он все это время терпеливо ждал, пока Олег пребывает в священной задумчивости, потому как пасторы люди с тонкой душевной организацией. А рыжеволосый особенно чувствительный, если отвлечь в неугодный момент, важное может ускользнуть, а пастор с перепугу еще кулаком вдарит. А кулаки у него как у рудокопа – широкие и крепкие.

Олег произнес задумчиво и потирая подбородок:

– Далеко нам шагать.