Меч Томаса

– Стрибог, – пробормотал Олег, тщетно натягивая веревки и выкручивая ручку с лопастями, затем поднял голову и проорал в небо: – Наобещал так наобещал! Ты ровнее как-то давай, а? Мы ж расшибемся!

Дирижабль тряхнуло, воздух загудел так, словно в небе кто-то гулко и зычно захохотал. Но через миг воздушное судно дергать перестало, хотя и несется оно теперь куда стремительней по диагонали вниз, чем прежде.

Волхв пробурчал:

– И на том спасибо.

Древний бог принял его слова. Может, и не согласился сразу, но понимает, что Олег прав. Все они – боги, люди, звери, трава и даже камни – в одной лодке. И есть нечто гораздо большее, чем все они вместе взятые. Возможно, как раз там и сокрыта великая Истина.

Олег наклонился через борт. Берег уже совсем близко до него они вроде дотянут, только даже с такого расстояния видно, какой он неравномерный – где-то песок и лес, а где-то камни и скалы.

– Лучше бы нам лететь ближе к лесу, – обмолвился Олег.

– Ну так вези, вези нас к лесу, пастор, – отозвался Савмак.

Он сжался между мешками вместе с Люсиль, накрыв ее собой, и держится за канаты по обеим сторонам от нее.

– Пытаюсь! – крикнул волхв.

Стремительный порыв, как очередная шутка неугомонного ветра, ударил в дирижабль, судно рвануло вперед и с головокружительной скоростью пересекло линию берега. Оно резко потеряло высоту и внешняя сторона люльки зацепилась за верхушки деревьев. Силы ветра хватило, чтобы потащить шар дальше, но люлька так и осталась на верхушках и резко опрокинулась.

– Держитесь! – успел выкрикнуть Олег и вывалился из нее.

Пролетел он, вроде немного, но когда ударился спиной о песок, во всем теле отдалась резкая и острая боль. В глаза сверху насыпалась труха, мелкие ветки и хвоя. Олег зажмурился и болезненно простонал, отплевываясь от колючек и металлического привкуса крови.

Несколько мгновений он лежал неподвижно, прислушиваясь к ощущениям в теле. Тело болит, падение с такой высоты дело не приятное. Но на нем заживает как на Мраке. Не так быстро, да и боль сильнее, но все же тоже затягивается.

Разомкнув веки, он скривился и потер глаза, освободив их от мусора. Над ним разлапистые ветки огромных сосен, сквозь них пробивается чистое небо, а чуть левее в самых верхушках перевернутая люлька, шар дирижабля сдулся и запутался в ветках единым лоскутом.

Люсиль и Савмак висят на разных концах каната, а тот перекинут через толстенную ветвь сосны. Люсиль повизгивает и дрыгает ногами, а Савмак ругается:

– Да не дергайся же! Сейчас оба свалимся!

– Я не могу!

– Чего ты не можешь? – крикнул ратник.

Люсиль всхлипнула:

– Держаться не могу!

– А ты держись!

– Руки слабые!

Савмак что-то прошипел под нос и снова выругался:

– Да как же так! Каждый должон хоть раз уметь подтянуться!

– Я леди! Мне не положено! – промычала Люсиль и разрыдалась.

Савмак растерянно проговорил уже чуть спокойнее:

– Умение подтянуться хоть раз однажды может спасти жизнь.

– Ну вот я не умею, и оно мне ее не спасает… – проревела она.

Слушая их перебранку, Олег перекатился на живот и подтянул к нему колени. Тело все еще ломит, в голове звенит так, словно она железный колокол и только что в него самозабвенно ударили. Внутренние органы жжет, а суставы ноют.

– Пастор! Пастор! Ты жив! – проорал ратник счастливо, заметив его шевеления.

– Жив, жив, – пробормотал Олег и оперся ладонями в песок, становясь на четвереньки. Голова тут же закружилась, он приложил неимоверные усилия, чтобы не рухнуть лицом.

– Это чудо какое-то! – радостно проорал ратник.

Плачущая и шмыгающая носом Люсиль всхлипнула:

– Разве возможно человеку выжить после такого падения?

Олег отплевался от сукровицы и, качаясь, как чумной, проговорил хрипло:

– Ага. Если б человек был, убило бы.

– А вы не человек? – изумилась Люсиль.

Савмак ответил вместо Олега:

– Пастор – человек духовный. Что вроде как уже и не человек. Пастор! Давай снимай нас отсюда! А то Люсиль уже падает.

Дурнота подступала со всех сторон, Олега качало, кружилась голова, соленый металлический привкус во рту продолжал растекаться. Он ухватился за бок, тот болит, видимо, что-то отшиб.

– А сам не можешь? – окликнул Савмака он хриплым голосом и сделал шаг, тело отозвалось тупой болью.

– Я не могу влезть в богоугодное дело, – отозвался ратник.

– Это какое?

– Спасение падающей в пропасть души, – перехватив руки на канате, крикнул тот. – А Люсиль сейчас ну совсем падает.

– Тебя я ловить не буду, – предупредил волхв и проковылял ближе к сосне прямо под место, где вверху дрыгает ногами Люсиль.

Он задрал голову, Люсиль вскрикнула:

– Пастор! Не смотрите сюда! Я не одета!

– Ты в портках, – напомнил Олег. – Руки отпускай давай.

– Я боюсь!

– Я тоже.

Ловить женщину, летящую с такой высоты – что встать под кувалду, потому как падающий всегда приходится тяжелее стоящего. Олег скривился и приготовился, у самого болит все тело, но на нем заживет, а женщины – создания хрупкие, им и пальчик прищемить страшно.

– Сигай давай, – поторопил он, – спина болит стоять.

Савмак запоздало встревожился.

– Эй-эй, погодите! Это ж она прыгнет, а я грохнусь!

– Уж постарайся ноги не переломать, – попросил волхв мирно.