Меч Томаса

В груди волхва вспыхнул праведный гнев, лицо исказилось яростью, он прохрипел зло:

– Заморитесь.

И напряг мышцы, чтобы свести ладони, но кисти обхватили тугие жгуты и не дают шевельнуться.

Кашель Люсиль и Савмака рядом стал совсем отчаянным, молодая женщина буквально захлебывается им, ратник хрипит и сипит. Если у Олега есть способ впасть в состояние, когда дыхание становится медленным и телу нужно совсем мало воздуха, то у этих двоих шансов нет. Хотя и он сам рискует жизнью, потому как мерзкая тень раздирает его рану, словно пытается сломать ребра и добраться до внутренностей.

До его слуха доносится чтение главного жреца, оно все громче и уверенней, начали гудеть стены, за пределами колпака тьмы зазвенели подсвечники и масляные лампы.

– Пастор! – еле слышно пискнула Люсиль сквозь кашель. – Я больше не могу!

Олег зарычал в попытке свести руки, но тугие жгуты теней сдавили кисти так, что их обожгло болью.

– Савмак! – выкрикнул Олег охрипшим от гари голосом. – Ты жив?

Мгновения молчания показались вечностью, но из темноты через несколько ударов сердца раздалось слабое и осипшее:

– Жив…

Олег приказал:

– Руби!

– Чего рубить-то? – спросил ратник из мрака.

– Голос мой слышишь? – спросил волхв.

– Ну, – согласился Савмак.

– Руби правее, – сказал волхв. – По жгутам теней.

– Куда правее? А если на Люсиль напорюсь?

Кисти Олега сдавило сильнее, рану в очередной раз опалило, он скривился от боли.

– Люсиль слева, – произнес волхв и закашлялся. – Люсиль, ты слева?

Она не ответила, в голове волхва мелькнула страшная догадка – не выдержала, задохнулась. Грудь сперло так, что дышать совсем невыносимо, уже не только от гари. Чувство горечи растеклось по всему телу, а нутро вспыхнуло гневом и отчаянием – погибла в таком юном возрасте.

– Савмак, руби, – мрачно и зло сказал Олег. – Жгуты на моих руках руби.

В короткой паузе зазвенели сомнения и неуверенность ратника, он спросил, кашляя и хрипя:

– А точно? Если руку отсеку?

– Тогда точно не выберемся, – убежденно ответил Олег. – Никто не выберется.

– Умеешь ты, пастор, убеждать, – отплевываясь, прохрипел ратник. – Стало быть, у меня один шанс.

Дышать уже тяжко даже Олегу, перед глазами поплыли зеленые пятна, глотку обдирает гарью и серой, нос щиплет, а рана в боку горит нестерпимой болью, будто теневой жгут выкачивает из нее жизненную силу, так необходимую сейчас ему, Савмаку и всему человечеству.

– Да руби уже! – прокричал Олег в изнеможении.

Ратник яростно закричал, свистнул меч, один миг Олег представлял, как клинок отсекает ему руку и та летит на пол во тьму, а из обрубка, не прекращая, хлещет кровь. Но хватка резко ослабла, а со всех сторон донеслось болезненное шипение и стоны приспешников.

Временного зазора хватило, чтобы Олег закончил заклинание и с силой схлопнул ладони. Немедленно в темноте под куполом полыхнула ослепительная вспышка, грохот сотряс зал, и яростные белые лучи разлетелись в стороны, пронзив мрак копьями света. Темнота вместе с чадом и дымом заверещала, как раненый зверь, и моментально скукожилась, отступив обратно к приспешникам. Она закрутилась вокруг них, будто ища подпитки, а поблизости лишь жрецы ордена, и от безысходности напала на них. Прислужники закричали, стали корчится в попытке освободиться, но жгуты теней быстро окутали их желтые сутаны, скрутили и впились в кожу.

Олег согнулся от боли в боку, ране так и не дали затянуться, и она снова начала кровоточить. Он уперся ладонями в колени и глубоко задышал, восстанавливая дыхание. Дымка сильно поредела, в воздухе осталось лишь небольшое марево, Олег покосился вправо – там Савмак стоит на коленях, опершись на меч, как на посох. Глаза красные и слезятся, рот перекошен, а сам дышит глубоко и с хрипами.

– Сдюжил, пастор, – просипел ратник.

Олег глянул в другую сторону, где на полу неподвижно лежит Люсиль, руки раскинуты, сиреневый балахон послушника расстелился, как лужа, лицо отвернуто.

Савмак с трудом поднялся и поковылял к ней.

– Жалко девку, – хрипло сказал он.

В груди Олега сдавило сильнее, бессильная злость и ярость запульсировали в висках, он выпрямился и, морщась от боли, шагнул к постаментам, за которыми упорно читал заклинание главный жрец.

Заметив волхва раненым, но все же живым, он оскалился, как цепной пес.

– Тараканы – самые живуче твари, – с ненавистью проговорил он. – Но и на них есть управа.

– Ты не отправишь человечество в рабство, – с хищной убежденностью ответил Олег и вытянул вперед руку с растопыренными пальцами, самые их кончики заискрились. Но темные жгуты успели обессилить его так, что мощи хватило ровно на магический хлопок, чтобы рассеять тьму. Для боевого удара первобытной магии в нем уже недостаточно, а накопить ее нет времени.

Главный жрец презрительно засмеялся.

– Ты уже опоздал, вещий, – произнес он победно. – Меч великого Томаса на своем месте. Он уже источает силу. А твоей магии недостаточно против древнего заклинания. Я уже начал его. Человечеству предстоит обрести нового повелителя в лице Ордена багровой розы. Вот их религия и бог в одном лице.