Меч в рукаве

Поначалу Мефодий не нашелся что и ответить: такая система сосуществования землекопов с Исполнителями и смотрителями практиковалась издревле и была заложена Хозяином. Незримый контроль над землекопами в их среде, не выделяясь из их массы, не создавал излишних трений между человеческими вариантами. Плюс ко всему, он позволял Исполнителям и смотрителям оперировать поведением землекопов незаметно для них самих и не расшатывать понапрасну их и без того нестабильное эмоциональное равновесие. Политика невмешательства высших вариантов человечества в жизнь низших – единственно верная политика для земного мироустройства.

– Так надо ради всеобщей гармонии, – пояснил Мефодий после некоторого раздумья. – Гармония порождает стабильность, а стабильность – основа основ достойного существования.

У Афродиты имелось другое мнение по этому поводу:

– Отчасти, конечно же, верно. Но на самом деле даже поверхностный взгляд на ваше общество наводит на другие выводы. Вас, представителей высших форм жизни, во много раз меньше, нежели низших. И хоть вы превосходите их по всем параметрам, численный перевес все равно на стороне тех, кого вы считаете неполноценными созданиями. Да что там говорить – вы и относитесь к ним соответствующим образом. А зря! Ваши землекопы вполне разумны и способны к принятию самостоятельных решений. Они равноправны с вами во всем, что бы вы там ни думали.

– Я был землекопом и знаю все, о чем они помышляют и чем живут, – сказал Мефодий. – Они живут по своим понятиям и в меру своих жизненных сил. Именно посредством их они и судят об окружающем мире, и судят – ты не можешь не согласиться с этим – неправильно. Их точка зрения далека от истинного положения вещей и потому ни под каким видом не может считаться верной. Следовательно, доверять им принятие решений наравне с нами просто недопустимо. Мы, опекуны, для этого и существуем.

– Но ведь вы тем не менее признаете их силу, не так ли?

Мефодий вновь задумался, но, не обнаружив никакого подвоха, ответил:

– Безусловно. Самый многочисленный подвид человечества должен являться самым сильным в своем ареале. Это неоспоримый факт как для вас, так и для нас.

– Так, может, не стоит тогда относиться к землекопу столь неуважительно? – Афродита прищурилась и не спускала с Мефодия хитрых, проницательных глаз. – Их власть на этой планете даже более существенна, чем ваша, и то, что вы стараетесь держаться в тени, лишний раз доказывает это. А может быть, они здесь командуют, а не вы? Может быть, это с ними следует вести переговоры, а не с вами? К тому же в природе землекопа меньше скепсиса и больше доверия, и с ними куда легче найти общий язык… Впрочем, о чем я говорю? Земля ваша, и все это ваши внутренние проблемы. Мы хотим лишь двух вещей – сотрудничества и взаимопонимания. Со всеми вами, вместе взятыми. Мы ведь ничего не теряем при вашем отказе; вы же теряете многое. Кронос не отступит и, будьте уверены, нанесет по вам еще не один удар. Мы же обязуемся защищать вас как… Да что там – как своих детей, ведь ваш Создатель был одним из нас! Подумайте. И выкиньте из головы всех этих троянских лошадей – это глупые предрассудки!

– Я не вправе решать такие вопросы, как «доверять – не доверять», – напомнил Мефодий. – Как Совет скажет, так и будет.

– А твое личное мнение? У тебя же есть личное мнение? Насколько мне известно, у всех людей есть личное мнение по любому насущному вопросу.

– Как Совет скажет, так и будет, – повторил Мефодий, ибо в ту директорию, где хранились у него вещи интимного толка, Афродите путь был заказан.

– Ну хорошо, хорошо, – отступилась Афродита. – Не будь таким напряженным. Не хочешь говорить – не надо. А о чем тогда с тобой еще можно поговорить? Раз уж нам столько времени придется находиться вместе, должна же я знать, на какие темы с тобой можно беседовать, а какие для меня закрыты.

Мефодий неопределенно пожал плечами: мол, на какие угодно, лишь бы не на заведомо запретные.

– Ну ладно, тогда буду сначала спрашивать, – подытожила Афродита и тут же предприняла первую попытку: – А из твоей личной жизни можно?

– Это опять же смотря на какие.

– Ну, к примеру, чем ты занимаешься, когда не оберегаешь от превратностей вашей планеты гостящих на ней небесных посланниц?

– Я новобранец, и этим все сказано: свободного времени у меня практически нет, – признался Мефодий. – Мое хобби – это работа. Постигаю премудрости новой специальности, не отвлекаясь ни на что.

– Значит, подруги у тебя сейчас, надо понимать, тоже нет?

– Выходит, так.

– Бедненький! – иронично-сочувственно произнесла Афродита. – Жертвует личной жизнью, дабы не дать нам ни шагу ступить по родной планете! – и снова звонко и переливчато засмеялась. – А раньше небось была? Не поверю, что у такого симпатичного парня не было симпатичной девушки.

– Раньше была, – коротко бросил Мефодий и во избежание продолжения не слишком приятной для него темы задал уводящий в сторону вопрос: – А как ты определяешь, симпатичен тебе представитель человечества или нет? Какие у вас, у небожителей, на этот счет критерии?