Меч в снегу

В сердцах она отключила телефон и, затолкав его обратно в складки платья, раздраженно произнесла:

— Тварь неблагодарная! Подбираешь этих режиссеришек в грязи, а они из тебя последние соки…

Принцесса подошла к окну и, задрав голову, посмотрела на башенные часы.

Сон Сони № 17.

Вхожу в дом, там сидит мужчина. Сажает меня рядом. Берет за руку и говорит, что никуда не отпустит. Следующая сцена: дом, в сборе все родственники, по времени — спустя несколько лет после описанной встречи. Все ждут меня. Я тоже. Наблюдаю со стороны, как я появляюсь. Я очень худая, осунувшаяся, с черными прямыми короткими волосами и синяками под глазами. Со стороны слышу шепот: это она с ним связалась, теперь вот, во что превратилась. И та я, которая наблюдает со стороны, думаю, что не надо было мне с тем мужчиной вступать в отношения, и что теперь делать?

Глава 16 Псашин и Олег Томович

Псашин, развалившись, сидел в режиссерском кресле, стоящем в середине мелового круга обозначающего центр стадиона. Напротив него в привычно-виноватой позе стоял карлик-фокусник из цирка, одетый в поношенный школьный пиджак, из-под которого выбивалась застиранная рубашка, покрытая узором из мячиков для гольфа. В руках он сжимал растрепанную пачку исчирканных машинописных листов.

Отключив телефон, Псашин повернулся к карлику.

— Вот так вот! Кетчупа не будет!

— Как не будет? — упавшим голосом пролепетал карлик и принялся судорожно перебирать листки сценария. — Вот ведь. Утверждено. Написано. «Из-под забрала рыцаря тугой струей ударила кровь»…

— Ну, так и ударит, — успокоил его Псашин.

— Вы хотите сказать… — Подал голос человек в потертых джинсах и клетчатой рубашке, сжимающий в руках длинную пику.

Режиссер и сценарист, замолчав, изумленно повернулись, как будто только что обнаружили его присутствие. Это был Олег Томович Плотников — Сонин папа.

Карлик снисходительно ухмыльнулся, но тут же осекся и преданно посмотрел на режиссера.

— Вы не волнуйтесь, Олег Томович, здесь профессионалы, — терпеливо объяснил Псашин и повернулся к карлику.

Олег Томович понимающе кивнул и, крепче сжав копье, тоскливо оглядел бетонную чашу стадиона.

Стадион был пуст и заброшен. Холодный несильный ветер поддувал, казалось, со всех сторон сразу. Цифры на электронном табло показывали счет 0:2 неизвестно когда закончившегося матча. Названия команд не сохранились, и от них остался лишь бессмысленный набор точек. В этот момент он подумал, что это счет предыдущих ристалищ. Убито 0 драконов и съедено 2 рыцаря.

Тем временем Псашин повернулся к карлику и, сцепив на животе руки, мечтательно произнес:

— Помню, ставил я в Муроме, — задумчиво посасывая незажженную трубку, произнес Псашин. — К тысячадвухсотдвадцатипятилетию … Так я заказал батальон солдат, переодел их в шлемы, дал копья… как они ходили… — Псашин мечтательно закатил глаза — строем… Богатыри! Не вы — ткнул он в присутствующих.

Карлик скромно опустил взгляд на сценарий, разглаживая пальцем загнувшийся уголок.

— Что там у нас по тексту? — поинтересовался Псашин, сдерживая зевок.

Карлик лихорадочно углубился в чтение, шевеля губами.

— «Рыцарь выходит на поле и выкрикивает девиз «Разумное, доброе вечное»», — найдя нужное место, патетически начал зачитывать он. — «Появляется дракон. Рыцарь, наставив на него пику, бросается в бой. Дракон бросается на рыцаря, поливая все вокруг напалмом…»

— Гут. Напалм это хорошо… — благосклонно кивнул Псашин.

— «Взволнованная принцесса в порыве подбегает к краю трибуны и как бы случайно роняет платок на ристалище». — Зачитал Карлик, приободренный похвалой. — «Рыцарь подскакивает, ставит коня на колени, подбирает платок и повязывает его на острие копья. Реплика рыцаря: «Клянусь честью! Я обагрю ваш платок кровью из сердца этой твари!»»…

Олег Томович, тревожно прислушивавшийся к чтению, вдруг понял, что он не ожидал, что быть рыцарем — это так опасно. Особенно его насторожили слова о напалме.

— Хорошо… хорошо… — задумчиво кивая головой, с важной многозначительностью произнес Псашин. — Обагренный платок. Сами придумали?

— Виктор Иванович! Конечно! — Зардевшись от радостного смущения, сказал Карлик.

— Простите… — послышался робкий голос Олега Томовича. — Я на коне последний раз… никогда не залезал…

— Вы для кого это писали? — Вдруг заорал Псашин карлику. — Бездарность! Все бездарности! Идиоты!

Он схватил с травы мегафон и заорал в сторону табло:

— Группа! Кто-нибудь из ассистентов есть живой? Вынесете, наконец, этому остолопу с пикой гимнастического коня. Пусть тренируется!

Отшвырнув мегафон, Псашин направил на карлика налитые кровью глаза.

— Если вы не понимаете по-человечески, я вам сейчас расскажу все сам! Так, принцесса! Что это за принцесса. Где вы в наше время таких принцесс видели.

— Так это же классика… — Ошеломленно оправдывался Карлик.