Меч Владигора

— Так и я о деле сказать хотел, то бишь о княжне Любаве. Доподлинно знаю, в какие края она подалась. Вчера моя знакомая старушка знахарка ее в ильмерских лесах видела, неподалеку от бывшего надела воеводы Фотия.

— Эвон куда занесло, — удивилась Зарема. — А твоя старушка ничего не напутала? Чего искать Любаве в Ильмерском княжестве?

— Признать княжну, верно, не очень легко, поскольку в мужскую одежду вырядилась, да еще и меч при ней. Да уж больно конь видный: златогривого Лиходея ни с каким другим жеребцом не спутаешь. Знахарка сперва решила, что сам князь Владигор в наши леса тайком прискакал, ведь Любава на брата весьма похожа. Но как только тихую беседу услышала, сразу догадалась, кто в Ильмер пожаловал.

— Какую беседу? — нетерпеливо спросил Белун. — С кем?

— О чем шла речь, старушка не разобрала. Испугалась до полусмерти. Любава-то, как с хорошими друзьями, ворковала… с берендами!

— Ничего не понимаю! — повторил Гвидор недавние слова Белуна. — Какие такие секретные дела у Синегорской княжны с лесными дикарями?

— Что сейчас у нее на уме, судить не берусь, — сказала Зарема. — А вот несколько годочков назад… Или забыл, как она к берендам в полон угодила, но не сгинула, а начала верховодить ими?

— Такое разве забудешь? Вот только все недосуг было выспросить у Любавы, чем она охмурила берендов, что они ей подчиняться стали и на крепость Комар приступом пошли.

— Если б и спрашивал, могла не сказать. Девка скрытная, себе на уме. О той истории мало кому известно…

— И все же, — заинтересовался Алатыр. — Мы-то имеем право знать! С берендами хлопот всегда было предостаточно, так, может, ее опыт укрощения лесных недочеловеков и нам, чародеям, пригодится?

— Тебе вряд ли, — обрезала его Зарема. — Ведь ты их за людей не считаешь, а они — люди, хотя и весьма дикие. Именно это Любава поняла, когда среди них оказалась, и в свою пользу обратила.

— Каким же образом?

— А пожалела их по-бабьи. С детишками нянчилась, бабам подсказала, как лучше звериные шкуры выделывать, а вожака их, Грыма, даже кое-какой грамоте обучила.

— Ничего себе! — Алатыр недоверчиво почесал затылок. — Почему же беренды не запродали ее Климоге, как собирались вначале? Только из-за ее жалости к ним?

— Скорее из-за ненависти к предателю Климоге. Любава рассказала Грыму, что Климога обвинил волкодлаков и берендов в нападении на Ладор и самолично приказал всех перебить. Грым стал думать, как отомстить Климоге. Сам знаешь, лесные люди очень злопамятны. Тогда Любава и подсказала ему на Комар идти, собирать противников незаконного княжения Климоги, а затем, дескать, и Ладорскую крепость можно будет приступом взять.

— Безнадежная была затея…

— Но Грыму она понравилась. И когда борейцы наголову разбили берендов, он только себя в том поражении обвинил. Да еще страшно терзался, что Любаву не уберег, позволил врагам схватить ее и в Ладор увезти.

— Тебя послушаешь, — хмыкнул Радигаст, — так Грым и вовсе влюбился в нашу княжну!..

— Почему бы и нет? — пожала плечами Зарема. — Видать, сама богиня Мокошь, благодетельница женская, наградила ее этим редкостным даром: людские сердца завоевывать не силой и властью, а добротой и нежностью.

— Опасный подарочек! — не унимался Радигаст. — Через него, почитай, с десяток парней себе места не находят. Словно приворожила их княжна! А сама по-прежнему в девках числится, ни за кого идти замуж не хочет. Не лесной ли дикарь тому причина?

На такую чушь Зарема ничего отвечать не стала. Она обратилась к Добрану:

— Значит, старушка твоя разговора толком не слышала?

— Нет, — подтвердил Добран. — Однако божится, что беседа была вполне дружеской и вроде бы Любава с какой-то просьбой к берендам явилась. Больше пока ничего не знаю.

— Что ж, — подвел итог Белун. — Ильмерское княжество — твоя вотчина, тебе и наблюдать за княжной. Ни во что не вмешивайся, однако постарайся не допустить чего дурного по отношению к Любаве со стороны берендов. Сдается мне, что она вновь каким-то образом намерена использовать берендов против Климоги и этим помочь брату. Но что именно придумала сия взбалмошная девица? Будем надеяться на ее здравый смысл и приобретенную за годы заточения осторожность.

Пока собратья перемывали косточки Любаве, Белун немного успокоился. Может быть, ему полегчало, когда узнал, что княжна жива-здорова? Во всяком случае, у него откуда-то появилась надежда, что и с ее братом дела обстоят не столь худо, сколь ему казалось.

Он вернулся к волшебной карте Поднебесного мира и пригласил собратьев последовать его примеру.

— Давайте решать, как поступим с пятнами Чуждой реальности. Я выяснил, что известный нам Треугольник представляет собою первый след Вторжения. Точнее, мне очень хочется верить, что сей след — первый и единственный… Дабы проверить свои предположения, я обратился к Всевидящему Оку и попросил его показать возможные — подчеркиваю: возможные, однако не обязательные! — последствия. И вот что увидел…