Меч войны, или Осужденные

Некоторое время за столом царило молчание: хозяин дал гостю время утолить первый, самый острый голод. Впрочем, Лев Ич-Тойвина не собирался строить из себя оголодавшего и прекрасно помнил об ответном тосте. Вот только на ум лезло все больше такое, чего лучше бы не говорить – какой-никакой, а он посол и должен помнить о благопристойности. Пожелать человеку, за столом которого сидишь, хоть на этот раз избежать каторги… Ферхади невольно фыркнул, едва не подавившись. Наткнулся на вопросительный взгляд, поднял кубок.

– Благородный Альнар иль-Виранди, – приторно-терпкое вино темной кровью плеснуло в стенку бокала, – я желаю тебе удачи.

Вот так. Коротко и без лишних намеков. А самое смешное, что это истинная правда: Ферхад иль-Джамидер, верный лев императора, и впрямь не против, чтобы мятежнику улыбнулась удача. Совсем не против. Да что со мной такое творится, зло подумал Лев Ич-Тойвина, когда это я жалел врагов короны! Но следом за этой мыслью явилась другая: а с чего ты взял, дружище Ферхади, что перед тобой враг короны? Его цель – сильная и богатая Диартала, ничего больше. А сильны провинции – сильна и корона. И кто же тогда враг?

Ферхад иль-Джамидер тряхнул головой, прогоняя неподобающий ответ, и подставил кубок:

– Наливай еще, что ли. Хорошее у тебя вино.

Диарталец усмехнулся:

– Неужто в столице хуже пьешь?

– А то не знаешь, – кивнул Ферхади. – Диартальское сейчас редкость. А уж такое…

– Что ж, тогда за грядущий урожай, – предложил Альнари.

Вот ведь умник, ни слова в простоте не скажет – все с двойным дном и тройным смыслом! Или это неопытному послу чудятся намеки там, где их нет и быть не может? Альнари не назвал сорт вина, и у Ферхади язык не повернулся. «Кровь Диарталы» – самое знаменитое, самое лучшее, король среди прочих вин. Но после всего, что было, слишком отдает настоящей кровью. Да псы с ним, пусть будет за урожай, каким бы он ни был!

Насытившийся Ферхади лениво жевал пирожок. Усталость брала свое, и вот так сидеть, попивать диартальское и никуда не спешить, даже в постель – казалось почти счастьем.

– Ферхади, послушай, – поймав взгляд гостя, Альнари чуть смущенно улыбнулся, – ты хоть бы рассказал, что там, в Ич-Тойвине.

– Ничего интересного, – Щит императора пожал плечами. – Все как обычно.

Вновь зашли слуги, убрали опустевшие блюда, оставили фрукты и сладкие пирожки.

– Я почти четыре года там не был, – укоризненно заметил диарталец.

И ничего не потерял, чуть не ляпнул Ферхади.

– Послушай, я ведь не особо интересовался, с кем там ты дружил, кого любил. Спроси лучше прямо. Если знаю – отвечу, а имена дальше меня не уйдут, клянусь.

– Да нет, – вздохнул Альнари, – про них я знаю. Просто вспомнить вдруг захотелось. Вот сидишь ты тут, как привет из той жизни, будто и не было ничего.

Вместо ответа Ферхади потянулся к бутылке.

– Ферхади, – тихо спросил диарталец, – да что с тобой? Я тебя совсем другим помнил.

– Ты тоже раньше веселей был, – вяло буркнул Ферхади. – Ну что рассказывать, Альнари? Ич-Тойвин, представь себе, стоит на том же месте – а куда б ему деться? Император тот же – это ты и сам знаешь. Министры те же, святоши те же… да пропади все оно пропадом, давай лучше выпьем!

– Ну давай, – диарталец разлил, протянул гостю кубок. – Твой тост.

Чтоб ни министры, ни святоши не мешали жить, чуть не прыгнуло на язык. Вот ведь пакость, подумал Ферхади, вляпался в дипломатию! Теперь ведь и тоста нормального не скажи, над каждым словом думать надо.

И, кстати, над каждым словом умника Альнари – тоже.

Лучше бы сразу убили!

Покатать кубок меж ладоней, поглядеть на свет – все ж таки время. Ну и какой тебе сказать тост?

– За процветание Диарталы, Альнари. И за то, чтоб нам с тобой пользоваться плодами этого процветания. – Приподнял кубок, словно намекая, какими именно плодами предпочтет пользоваться. Да что ж, так оно и есть! Вино и кони – лучшее, что дает эта земля.

– Что возвращает нас к основному вопросу, – пробормотал Альнари. – Послушай, Ферхади! А вот ты на моем месте чего бы попросил у императора?

– А ничего, – пожал плечами иль-Джамидер. – Толку-то? Но ты думай, может, чего придумаешь. Ты ж в таких делах…

Замолчал неопределенно: дальше сам поймет. И, чем Нечистый не шутит, вдруг да и правда придумает, как выпутаться. Хотя… думай не думай, а Омерхад приговоры не меняет. Проверено. Ты смертник, Альнари. Дважды смертник. Но тебе повезло: ты сумел договориться с гномами. Ты, пожалуй, спасешься. И развалишь империю, как совершенно правильно предрек мой уважаемый тесть. И я бы должен… да, псы меня дери, должен! Должен я тебя убить, и уверен я, что меня владыка за этим и послал! И я бы это сделал, если бы верил хоть на медяк, что твоя смерть спасет империю.

Но я не верю. Ты прав был тогда: если бы не ты, Диартала все равно бы поднялась, а вот крови пролилось бы больше. А был бы наместник не так жаден – сдали б вас всех первому же патрулю. От хорошей жизни мятежей не поднимают и не поддерживают.

– Тебя попросить, что ли, – хмыкнул диарталец.

– Что? – вскинулся Ферхади. – О чем?