Меч возмездия

«Наша священная империя стоит в мире над всем в единственном и недосягаемом превосходстве», – говорится дальше в этом катехизисе для японских юношества и молодежи.

Руководящей клике японского империализма удалось добиться того, что до разгрома японской военной машины почти любой японец считал за нечто само собой разумеющееся, что «раса Ямато» – божественная раса, миссия которой – подчинить все народы и господствовать над миром. Принцип «Хакко ичоу», согласно которому все страны должны находиться под скипетром «микадо», пропагандировался в храмах и университетах, в школах и на улицах, в семьях и департаментах – везде и всюду.

Причем попытки колониальной эксплуатации «низших рас» Китая и Кореи власти Японии начали предпринимать еще в начала ХХ века.

Когда агрессоры включают в свое военно-стратегическое планирование террор, зверства, массовое уничтожение людей, они всячески стремятся гарантировать безнаказанность исполнителям кровавых акций. Освобождая их от ответственности и наказания, тем самым освобождая их от «условностей» морали.

Адвокат Белов, как мы видим, излагал свои мысли через призму марксистско-ленинской теории классовой борьбы и, тем не менее, многое заметил верно.

Но вернемся к осужденным в Хабаровске. Почему их везли через всю страну в Ивановскую область?

Потому что в Чернцах еще в июне 1943 года, в усадьбе помещиков Дедловых, был создан «генеральский» лагерь для военнопленных, через который за 13 лет прошло более 400 офицеров высшего командного состава немецкой и японской армий. Об этих годах напоминает кладбище, где захоронены военнопленные из Германии, Италии, Австрии, Румынии и Японии.

В Центральной универсальной научной библиотеке хранятся уникальные документы, переданные в 2012 году Управлением ФСБ по Ивановской области. Это архивные документы, рассекреченные в 2012 году. Они представляют собой личную переписку главнокомандующего Квантунской армии генерала Ямадо Отодзо, осужденного на 25 лет, с сотрудниками лагеря в Чернцах.

Письма и открытки сотрудникам лагеря в Чернцах генерал Ямада писал уже после освобождения. В них он выражал глубокую благодарность всему персоналу лагеря, включая охрану НКВД, за сердечную заботу и помощь, а также – цитата: «чуткий, равный родственному уход» за ним во время болезни. Или вот еще цитата: «Принося свою искреннюю благодарность и желая вашего дальнейшего счастья, остаюсь искренне ваш О. Ямада».

И на суде в Хабаровске, и в лагере в Чернцах Ямада выглядел маленьким, тихим старичком. А ведь именно он был одним из вдохновителей подготовки бактериологической войны.

Рассказывая об условиях содержания и питании осужденных, важно отметить, что в лагерь мясные и молочные продукты поступали из подсобного хозяйства, хлеб был свой – его выпекали в местной пекарне. Часть продуктов завозилась с продовольственных складов города Иванова. Кухня и столовая содержались в чистоте. Ни один солдат не мог появиться на кухне в повседневной одежде. Допускались они на кухню только после того, как побывали в душе. Рацион военнослужащих хозяйственной роты и персонала лагеря был значительно беднее и скуднее, чем у тех, кто здесь отбывал наказание. На высоком уровне в лагере было поставлено и медицинское обслуживание и обеспечение лекарственными препаратами.

То есть пеклись о преступниках в разрушенной войной Советской стране весьма добросовестно. В лагере с японцами ежедневно проводилась двухчасовая «политпросветработа», они изучали русский язык, им был предоставлен доступ к музыке, библиотеке.

По воспоминаниям сотрудников, отношения между администрацией, персоналом лагеря и японцами были корректными. С сотрудниками, включая роту охраны, проводились беседы, во время которых их настраивали на соответствующее поведение в отношении осужденных. В массе своей последние спокойно относились к руководству лагеря и персоналу. Японцы участвовали во внутренних хозяйственных работах, увлекались садоводством и огородничеством. Им была предоставлена возможность осуществления религиозных обрядов и самостоятельной организации досуга.

Как вспоминает Г. Головин, бывший солдат службы внешней охраны лагеря, японские военнопленные в первое время пребывания в лагере своим поведением отличались от немцев. Несмотря на вечно присутствовавшую на лице улыбку, корректное поведение, поклоны при приветствии, японцы с большим трудом контактировали с персоналом лагеря. Отношения их с немцами, которые в это время, как уже отмечалось, тоже находились здесь, были прохладными, генералы вермахта проявляли к своим бывшим союзникам высокомерие, не считая их равными себе.

После смерти Сталина и в связи с некоторым улучшением советско-японских отношений в середине 1950-х годов лагерь неоднократно посещали различные японские делегации.