Меч всевластья (СИ)

— И как он отреагировал? — спросила я, не обращая внимание на подруг.

— О-о-о-о-о, он сначала переспросил, потом крякнул, потом схватился за кинжал, потом саданул своего секретаря по спине и расхохотался. А потом взял письма и велел дожидаться его у кабинета. — Пьер снова был горд собой. — А потом я сидел и смотрел, как секретарь пытался делать вид, что ничего не произошло, а меня так и вовсе не существует. Потом мимо меня пронеслась полоумная Анжелика, и с треском захлопнула за собой дверь. Какое-то время она орала, а князь отвечал ей спокойно, но слов разобрать было невозможно. Видимо, глушилку включили. Через какое-то время князь вышел и дал мне записку для вас и мешочек с двадцатью золотыми для меня за хорошую новость. Я таких денег отродясь не видел!

— Да, ты молодец и я сдержу слово, ты поедешь с нами в Пилар. А сейчас ступай, собери свои вещи, и книги не забудь. Поживёшь пока в нашем номере. Нечего тебе прислуживать в конюшне, раз уж ты теперь мой личный помощник, — сказала я.

Парень задохнулся от восторга и, подскочив на ноги, попытался поцеловать мои руки, но вместо них получил подзатыльник и был выпровожен из номера.

— Ты что затеяла, — тут же попыталась возмутиться Регина, но я лишь отмахнулась от её праведного гнева и открыла записку.

«Ну, ты и нахалка. Ладно, месть пока подождёт, Старый монах потребовал от меня оставить тебя в покое и твоих подружек тоже, иначе он откажет мне в своей поддержке. А его помощь дорогого стоит. Он пишет, что у вас есть для меня посылка, принесёшь ее завтра, в пять. У нас будет небольшое торжество, оденьтесь как тогда на базаре.»

— Ага, финт с наглостью прошёл удачно, да и, как я рассчитывала, старая сутана за нас заступился, — улыбнувшись, сказала я.

— И ты собираешься ему поверить? — скепсису Регины не было предела.

— Он же сам написал, что перемирие временное. Так что, пока мы ему нужны и пока ему нужна помощь монахов, он нас потерпит, но как только ситуация изменится, он нас придушит, как котят, ну, или, по крайней мере, попытается. Мы-то уже давно не котята, — спокойно ответила я.

— Девчонки, давайте спать ложиться, день был тяжелым, а завтра, я так понимаю, ещё тяжелей будет. Ты ведь, Марта, я так думаю, планируешь завтра с утра заняться закупками в дорогу, чтоб, как только отдадим посылку, сразу в путь? — Танюшка была уже спокойной и готовой к действию. Что мне в ней нравилось, она умела принять любую сложную ситуацию, как данность, и просто старается пережить ее, не вешая нос и с гордо поднятой головой…

Мы дождались Пьера и легли спать пораньше. За окнами гудел вечерний город, до нас доносились какие-то залихватские песни выпивших студентов и смех столь же нетрезвых девушек. Город жил своей столичной жизнью, а у меня снова появилось предчувствие крупной катастрофы, и я была абсолютно уверена, что пока не князь будет ее причиной.

На утро мы посетили рынок и закупили провизию. На улице стоял мороз и светило солнце, сыпал мелкий снежок и скрывал под собой грязь Зайнара.

Портниха пришла минута в минуту и принесла всё, о чем мы договаривались, и удивительно твёрдо сказала, что раз мы взяли на себя ответственность за Пьера, то мы должны пообещать ей, как его единственной родственнице, что позаботимся о том, чтоб он поступил в магическую школу в Пеларе. Она даже пыталась всучить нам пятидесятимонетный кошель с серебром, но мы не взяли и, кроме того, заплатили ей вдвойне. Правда, пришлось немного колдануть, чтоб она не сразу поняла, что денег значительно больше оговорённой сумы.

Наряжаться мы не стали, нас не интересовали празднества князя. Обувшись и одевшись по-походному, мы собрали все свои пожитки и расплатились за номер. Шустрый Пьер достал нам приличных лошадей для поклажи, и мы подъехали к воротам обиталища князя за десять минут до назначенного срока.

У ворот нас ждал слуга и крайне вежливо проводил к центральному входу. Ушлые конюхи тут же увели наших лошадей, и мы вошли в шикарный, хоть и по-готически мрачный холл. Обстановка вокруг была какой — то нервозной, теперь я понимала, почему Пьер отказался идти с нами предпочтя общество лошадей обществу князя и его полоумной сестрицы. А она действительно была сумасшедшей, это явно читалось на ее лице. Стоя за спиной сводного брата, она некрасиво кривила губы и покусывала ноготь. В ее глазах было море ненависти по отношению к нам. Она была невысокой и худенькой, даже мельче нашей Татьяны. Таких можно нарядить в мужскую одежду, и ни за что не поймёшь, парень это или женщина.

Одета она была изыскано, но не в модные нынче платья из парчи, а в бархат глубокого синего цвета, от чего ее фигура казалась еще более хрупкой.

Князь же в этот раз был одет во все черное, но расшитое богатыми узорами из золота и сапфиров. Его красивое лицо было удивительно спокойным и даже в глазах не было былой спеси и не сдерживаемого гнева. Он играл роль гостеприимного хозяина. И хотя ему явно не понравились наши дорожные наряды, он все же сдержался и лишь попенял нам, что мы лишаем его возможности лучше узнать нас.