Мечебоец

Сидя за столом и отрезая от поросенка небольшие кусочки он усиленно думал о сегодняшнем дне. Впервые после смерти отца, брата, матери, потери Малы, у него появился кто-то близкий, кузнец что желал ему смерти стал его кровным братом, а ведь иногда такое братание важнее родственных связей. Особенно для Слава у которого больше не осталось родни. Со стороны стены обрывая мысли седого паренька вновь раздался гонг возвещающий что атака на стены отбита. Стали возвращаться люди они занимали свободные столы изредка косясь в угол где сидел странный седой паренек с грустными холодными глазами, и изуродованным шрамом лицом. Они рассаживались заказывали вино и пиво, обсуждали штурм унесший жизни тридцати семи дружинников, и поединок на перекрестке, правда последнее они обсуждали шепотом настороженно косясь в угол. Оставив на столе серебряную куну и подхватив сверток с кольчугой Слав направился к мастерской Олеля. Если вечером предстояло идти к князю то надо делать это в кольчуге. И вовсе не потому что Слав чего-то опасался, а просто так было положено, коли кольчуга имелась.

Войдя во двор он шагнул к кузне от куда уже раздавались удары массивного под стать кузнецу молота.

– А пришел, – заметив остановившегося в дверях кузни парня сказал Олель. Обожди за столом что под яблоней, я сейчас закончу. И он вновь принялся ритмично ударять молотом по заготовке.

В кузне было очень жарко и Слав решил последовать совета и обождать кровного брата в тени, где в жаркий солнечный день была хоть кокая-то прохлада. Минут через пять удары молота стихли и за стол держа в руках кувшин с ледяным квасом уселся Олель.

– Кольчугу принес? Спросил он, делая большие глотки, которыми за раз опустошал четверть огромного кувшина.

– Да, вот, возьми, – сказал Слав слова довались ему тяжело, он прекрасно понимал как дорога оружейнику кольчуга принадлежащая его сыну. Если хочешь оставь ее себе в память о сыне.

– Не стоит, – спокойно отозвался Олель, но было видно, что предложение он оценил. Она будет пылиться у меня в сундуке, я буду изредка доставать ее и думать о нем, о том что отпустил его в охране того каравана. А вот тебе она послужит, так что пускай все идет так как начертали боги. Ты отомстил за моего сына, и заслужил награду. Тем более ты сам не знаешь от чего хочешь отказаться, она тонкая и очень легкая не сковывает движения, и про этом она прочна как ливонский панцирь. Так что сейчас я ее быстро подгоню, тем более тебе сегодня вечером идти к князю. Взяв кольчугу он направился к мастерской пристроенной прямо к кузне. И уже минуту спустя от туда раздались звуки лопавшихся колец, спустя полчаса он вышел от туда держа в руках кольчугу.

– На примерь, – протягивая броню сказал он, – у меня глаз наметанный но лучше проверить.

Слав развернул ее и встряхнул расправляя спутавшиеся кое где кольца, затем быстро надел поверх рубахи. Оглядев себя понял что сидит она идеально, да и скроена не обычно, все кольчуги которые Слав видел до этого времени были прямыми и до колен что сковывало движение ног, а эта доходя до пояса переходила из обычной кольчужной рубахи в хитро скроенную юбку защищавшую бедра, она была удобна как для конного боя так и для пешего.

– Великолепная кольчуга, – наконец сказал он, ты это с юбкой сам придумал.

– Ага, – довольно отозвался Олель, – правда удобней?

– Да, – опоясываясь поясом с мечем ответил Слав, затем выхватил черный клинок и сделал несколько ударов, кольчуга нигде не жала, не сковывала движения и была очень легка. Он уже собирался убрать меч в ножны когда услышал голос оружейника:

– Позволь взглянуть на твой меч? Никогда не видел подобного оружия где ты его взял.

– Его сделал мой отец, – сказал Слав перехватывая меч за лезвие и протягивая рукоятью к кузнецу.

– Никогда не видел подобных клинков, – со знанием дела сказал Олель. Твой отец великий мастер если смог сделать подобное мне бы очень хотелось с ним поговорить, где он живет?

– В ирии, – со смертельной тоской в голосе отозвался Слав.

– Жаль, – с грустью сказал Олель, – такой секрет ушел, не знаешь случайно как он сделал лезвие черным?

– Это случилось уже после его смерти, – сказал Слав, – раньше клинок был обычным светлым отец его часами полировал, все случалось, когда я выхватил его из рук мертвого отца. Чтобы покарать убийцу, когда отец защищал дом клинок был светлым но после того как он погиб а меч побывал в огне горящего дома он такой черный. Как я не пытался не смог его отполировать.

– Да действительно жаль твоего отца, великий мастер, – сказал Олель, возвращая клинок Славу, – но вот причина черноты лезвия мне понятна, он требует мести. Побывав в огне которым уничтожили дом его создателя он впитал всю ненависть убийц направленную ими против твоего отца, он так и останется черным пока не падет последний убийца. Кто это был?