Меченая

Когда бродягу уводят, каждый спешит высказаться. И больше жалуются и возмущаются не хозяева, а те, кого наняли на время жатвы. Наемные работники знают, что у Антуана теперь нет причин устраивать праздничный пир, но они столько думали об этом празднике и о праздничной трапезе, что их внутренности сжимаются от колик при одной только мысли, что все отменяется. Люди горько жалеют о том, чего их лишил этот проклятый бродяга, дважды преступник. Один из них подходит к Антуану, чтобы высказаться от имени остальных. А те согласно кивают головой, подтверждая каждое его слово.

— Мы уходим, — говорит работник. — Наши сожаления не вернут вам сгоревшего урожая. Пусть в будущем году и вам и нам больше повезет с работой и праздником жатвы. Парни, я правду говорю?..

— Конечно, конечно, — отвечают остальные, но в голосах слышится разочарование.

Антуан читает недовольство на их припорошенных пылью и залитых потом лицах.

— Обождите, — произносит он, — мне не хотелось бы, чтобы говорили, что в Лану не держат обещаний. Зло случилось, но труд свой вы затратили… я поставлю вам вино, припрятанное специально для праздника жатвы, и каждый унесет с собой кусок свиньи, которую мы собирались зажарить… Только прошу вас праздновать в другом месте, у нас не лежит сердце к развлечениям…

Работникам другого и не надо. И, получая свою порцию вина и свинины, они громкими голосами начинают жалеть Антуана и его родню.

— Не беспокойтесь, — повторяет Галиотт, разнося куски присоленного мяса, — бывали несчастья и похуже… например, смерть бедняги Моарк'ха! Он был в самом расцвете сил… Того несчастья можно было избежать.

Она вдруг замолкает. Анриетта и Антуан сурово глядят на нее. Внезапная тишина подчеркивает последнюю фразу Галиотт. Но ни один из работников, похоже, не замечает смятения старой служанки, фермера и его жены. Люди слишком заняты тем, чтобы уложить в потрепанные сумки свою долю, которую заслужили неделей мучительных усилий.

— Если бы у вас была собака, — произносит самый старый из сезонников, и слова вырываются из-за его сгнивших зубов с присвистом, — она бы залаяла, и, черт подери, мы все могли бы чем-нибудь помочь. Правда, парни?

Те послушно кивают.

— Но только вот, — продолжает старик, — у вас нет собаки. Вы единственные в округе, у кого ее нет… Если вдруг пожелаете завести, я знаю..

Анриетта прерывает его и показывает обрывок цепи на кольце, вмурованном в стену фермы. От дождей на штукатурке образовались ржавые потеки.

— Много лет назад, — говорит она, — еще до рождения девочки, у нас был отличный пес, но он взбесился и однажды ночью удрал… Потом мы пытались заводить других собак, но не получалось. Через несколько дней они удирали, и даже цепь не могла их удержать. Поди пойми это зверье… Поэтому мы и отказались от поисков. Обходимся как можем. Пас

туху потруднее, и все же он справляется. Вопрос привычки…

Когда сумки наполнились, работники отправились за одеждой. Они долго проверяли, не забыли ли чего, а потом потянулись кто в сторону городка, кто на другие фермы. На повороте дороги сезонники обернулись и равнодушно помахали на прощание.

Нещадно палящее солнце круто лезет в зенит. Уже десять часов. Коровы ревут — у них распирает вымя. Утро прошло в разговорах по поводу потери хлеба. Лица напряжены. Антуан подает знак Люка и пастуху. Они втроем направляются в сторону хлева, где их ждет утренняя работа. Анриетта спешит за подойником. Жанна тут же подходит к Галиотт. Служанка обтирает солено-жирные руки о голубой полотняный передник. Соль попала между пальцев и въедается в трещины, не заживающие ни летом, ни зимой.

— Галиотт, — Жанна смотрит прямо в глаза служанке, — Галиотт, почему мне не говорят, как умер отец? Расскажи. Клянусь, никто не узнает об этом… Я уже не девчонка… Мне шестнадцать лет. У меня есть право.

Старуха резким движением отворачивается. Она разглаживает передник и, неуклюже переступая больными ногами, спешит за Анриеттой.

В одиннадцать часов в Лану приходят люди из Ланглуа. По пути жандармы рассказали им о преступлении, которое совершил схваченный ими человек. Пришли Жермен и Леон Тюрпо. Братья садятся на бортик поилки и с серьезными лицами слушают рассказ Антуана. Когда владелец фермы замолкает, они согласно кивают и бормочут слова утешения, думая про себя, что сами едва не стали жертвами. Этот работник приходил к ним, в Ланглуа, наниматься неделю назад. Они тут же взяли его из-за приятного облика. Сезонник принялся за работу и работал за троих, не жалуясь на трудности, несмотря на возраст. Он был виртуозным косарем — таких встретишь не часто. Но как раз позавчера, начав косить с самой зари, он вдруг бросил серп и ушел, не сказав ни слова, будто был озабочен ведомыми только ему событиями. Пытаясь его удержать, Жермен заметил на его высоком благородном лбу морщины беспокойства. Никакие слова и обещания не поколебали его неожиданного решения.