Меченосец

— Граф, давайте не будем ссориться из-за того, что только может случиться, — ответил он. — У всех нас слишком много насущных бед, не время тревожиться о воображаемых. Не беспокойтесь о Добендье.

— Но я обязан, сынок, я обязан. За ним числятся сотни страшных дел.

— Да, конечно, — подтвердил Готфрид с деланым равнодушием. — Но надеюсь, на этот раз будет иначе.

— И с империей тоже?

— Империя — это запоздалый сон. Я не верю, что она возродится на моем веку. Да мне и все равно, моя забота — Гудермут.

Готфрид мысленно поздравил себя за столь уклончивый и гладкий ответ.

— Ну что ж, пусть так. До поры до времени.

Граф пронзил юношу взглядом, подозвал солдат и направился к середине лагеря.

Тут же появился Рогала.

— Отлично, парень! Быстро учишься.

— А я думал, ты…

— Я уже вернулся.

— Так почему…

— Не вмешался? Хотел посмотреть, как сам справишься. Неплохо, надо сказать. Поди поспи теперь, ночью придется караулить. Эти типы с одного раза не понимают. Давай-ка я приберу тут. Ведь для того оруженосцы и нужны!

Солнце не успело склониться к западу, как Готфрида разбудила перебранка. Один голос, сварливый гномий, второй — незнакомый, тихий, слов не разобрать. Рогала влез в починенный шатер.

— В чем дело? — спросил Готфрид.

— Пришел посланец от Гердеса Мулене: старый жиряк зовет нас к себе. Требует нашего присутствия, надо же. Что ни говори, а нервы у него крепкие!

— И как ты ему ответил?

— Хочет поговорить — пусть сам приходит. Он знает, где нас искать.

— Кажется, ты кое-чего еще добавил.

— Само собой! — рассмеялся оруженосец. — Прочие хоть вежливо обращались, а этот…

— Какие прочие?

— Приходили почти все, кто есть в лагере. Много очень интересных предложений, и у каждого, конечно, своя выгода на уме. Можно подумать, они про Вентимилью и не слышали вовсе.

— Грустно, правда?

— Иногда думаю, богам стоило бы искоренить все нынешнее человечество и начать сначала. Ладно, ночь уже близко. Ложись, а то не выспишься.

7 Гудермут

Готфрида разбудило осторожное касание: чья-то ладонь прикрыла рот.

— Началось! — прошептал Рогала.

Уже стемнело. Столько проспал — наверное, устал и вправду здорово, и призрак не тревожил. Как только гном сумел почуять опасность заранее?

Оба выползли из растерзанного шатра и спрятались в груде дров неподалеку. В лагере было тихо, костры чуть тлели. Кричали ночные птицы, перекликались сверчки; быстрые облака то и дело закрывали луну.

Ожидая, Готфрид размышлял о себе — оценивал, судил. Он изменился: стал увереннее, сильнее и решительнее, поверил в то, что есть способ обуздать судьбу и управлять ею. С Неродой следует разобраться — за ним ого какой должок. Юноша вспомнил Анье — нельзя оставлять девушку. И все же как она могла скрыть свои магические способности от него, самого близкого человека?

Может, он вовсе и не знал сестру? Думал, что знает, обманывал себя. С другой стороны, она точно не смогла бы прятать силу — очень уж жадная и взбалмошная. А если не Анье, то кто же эта ведьма из Касалифа?

Перед внутренним взором всплыло детство, веселые безоглядные годы игр, наивных радостей и сильнейших мук совести из-за сестры. Ему постоянно приходилось решать: рассказывать ли про ее выходки. Однажды десятник донес отцу на Анье. Уже забылось, что именно произошло, как девочка напроказила, но вскоре стражник онемел. Никто не понял почему. А в другой раз…

— Идут! — шепнул Рогала.

Вынырнув из недр памяти, Готфрид глянул за поленницу: люди с оголенными мечами крались к шатру. Ладонь легла на рукоять Добендье.

— Не стоит. — Гном предостерегающе тронул юношу. — Выждем. Они глянут, что никого нет, и к хозяину побегут.

Не найдя добычи, убийцы отошли — организованно, тихо. Войско собиралось выходить на рассвете, лагерь зашевелился, и выследить наемников оказалось непросто. От шатра к шатру, от человека к человеку — один входит, другой выходит, чтоб донести дальше известие о неудаче, или просто спешит по делам?

— А они не дураки, — пробормотал Рогала. — Умеют с толку сбить.

Вдвоем все же управились и кое-что выяснили: след оборвался у жилища Гердеса Мулене.

— Мы с ним еще посчитаемся, — пообещал гном угрюмо. — Только выждем немного. А пока нам с войском двигаться надо.

— Я думал, здесь мы их и оставим.

— Ввязываться в драку не будем, но со стороны посмотрим.

Младшие офицеры заголосили раннюю побудку, и лагерь закопошился растревоженным муравейником.

Гудермут изменился. Дым наконец развеялся, суматошно воспевали что-то птицы. Немногие замеченные вентимильцы бежали к Катишу: миньяк собирал силы у стен.

— Прознал Алер, что объединенное войско двинулось, — подытожил Рогала.

Меченосец и его спутник шли с армией одним курсом, но в нескольких часах езды, уклоняясь от патрулей обеих сторон. Они подскакали только к группке беженцев и из расспросов выяснили, что миньяк поклялся захватить Катиш и разгромить союз за один день. Готфрид поделился с бедняками провиантом.

— Боком ему выйдет такая самоуверенность, — заметил гном, распрощавшись с гудермутцами. — Хвастаешься, так будь добр исполнить. Не выйдет разок-другой, и твое же офицерье тебя скинет.