Меченосец

Одна за другой сгорели пять скедий, но добрая сотня варяжских кораблей атаковала дромоны, обступив ромейские корабли, как лайки медведя.

И только тут на ромейском флагмане поняли замысел русов – Халег оставлял кораблей двести, чтобы сковать или разгромить флот империи, а главные силы уже брали мористее, продолжая движение к Константинополю.

Первым покинул место битвы головной корабль, трубачи друнгария выдували пронзительные сигналы к отступлению.

Дромоны с готовностью сдавали назад, переставляли паруса, перекладывали рули. Потрепанные ромейские корабли замедленно юркали в горловину Босфора, как черные крысы-пасюки в нору. Пользуясь течением, они заскользили к Константинополю.

А русские лодьи, оставив догорать свои и чужие корабли, кинулись вдогон.

– Вот, – радостно протрубил Инегельд, – а ты говорил!

Кто именно говорил и что именно, осталось тайной.

– Поскакали! – услышала приказ «чертова дюжина» и без промедления исполнила его.

Глава 18, в которой Олегу дается ответственное поручение

«Чертова дюжина» пробиралась запутанной сетью дорог, то уходя от Босфора, то вновь приближаясь, всякий раз наблюдая отступающие дромоны, теснящиеся в узком проливе, и следующие за ними скедии.

– Во, гонят! – воскликнул Малютка Свен.

– Век бы любовался, – прокричал Ивор, – как ромеи драпают!

– Догонят наши, нет? – поинтересовался Саук.

– А зачем? – пожал плечами Олег. – Я так понимаю, великий князь сюда не только за вирой, но и за уважением пришел, он признания ищет, хочет, чтобы базилевс не относился к нему как к какому-то слуге! Для чего тогда дромоны жечь? А вот силу показать надо было. Он и показал...

Инегельд задержался на круче, оглядывая живописные берега пролива, и сказал с озабоченностью в голосе:

– Это, конечно, все хорошо, но нам бы в город вернуться, да поскорее. Мы свое дело сделали. Ищите дорогу, хватит плутать!

Дорога вскоре и сама нашлась – узкая, но мощенная камнем, старой римской работы. С такой только пыль сметай – простоит тыщи лет, и ничего ей не сделается.

Вскоре и первые дома завиднелись. Было видно, как селяне суетились, собирая вещи в тюки, хватая детей, выискивая заначенное серебро. Грохотали телеги, тюпали копыта лошадей, мычали коровы, истошно гагакали гуси, наспех засунутые в клетки, плетенные из ивы. Жители бежали кто куда, лишь бы схорониться, лишь бы не попасть под русскую секиру.

Вскоре и кавалерия показалась – катафрактарии в тяжелом облачении казались сутулыми, а их могучие кони, почти полностью скрытые под доспешными попонами, выглядели валунами, каменными глыбами, вдруг обретшими движение.

Катафрактарии заметили варягов и поскакали наперерез, то ли ошибочно признав в них пришельцев-русов, то ли ради профилактики.

Князь Инегельд, бранясь по-черному, развернул коня и поскакал прочь, ибо разборки с тяжелой конницей могли кончиться печально.

«Чертова дюжина», уже не надеясь добраться до моста Каллиника, повернула к Галате. И едва не столкнулась с еще одним отрядом – по дороге мчались во весь опор наемники-угры, гикая и свистя на все лады. Их было под сотню человек, и связываться с этими отморозками степей у варягов тоже не возникало желания.

Вот и вышло, что варягам помогли свои же.

Корабли флота русов так и не догнали дромоны – тем удалось прошмыгнуть в Золотой Рог, и за кормой последнего катапультоносца из воды поднялась исполинская цепь. Ее ржавые звенья грузно покачивались, то утапливаясь, то как бы всплывая и гоня поперечную волну.

Самые быстрые скедии развернулись у этой финишной черты и неспешно двинулись обратно. Но недалеко – Халег Ведун разбил лагерь за Галатой, на плоском берегу.

Тысячи воинов высыпали на берег, вытаскивая на берег корабли, а после взялись копать ров, насыпать вал, ставить частокол – все как всегда, отработанная годами практика действенной обороны. Приготовленных заранее кольев не хватило, и в дело пошла роща кипарисов.

«Чертова дюжина» подлетела в самый разгар работ, когда на валу уже торчали первые заостренные бревна, но сплошной стены пока не наблюдалось. Русы поначалу встретили подъезжающих варягов неприветливо, но потом заревели от восторга, опознав друзей и побратимов.

– Турберн! Здорово! Не отлежал еще железные бока?

– Да это ж Инегельд! Здорово, Клык!

– Хо-хо-хо! Ивор!

– Глянь, Малютка Свен еще больше усох! Привет, заморыш!

Кивая и щеря рты, «чертова дюжина» прошла сквозь плотный строй и оказалась возле единственного шатра, поставленного поближе к скедиям.

– Халег! – взревел Боевой Клык. – Встречай!

Пола шатра откинулась, и наружу вышел сам великий князь. Халег Ведун был в пластинчатом доспехе, отливавшем медью, в черных штанах, заправленных в червленые сапоги, а длинные седые волосы его обжимал золотой венец.

Выйдя, великий князь выпрямился и встретил Инегельда с усмешкой:

– От своих бегаешь?

– Да какие они мне свои, – пробурчал Клык.

– Ладно, князь, заходи, поговорить надо...