Меченосцы

Однако магистр Конрад умер только через год. Ясько из Згожелиц, брат Ягенки, первым услыхал в Серадзи о его смерти и о том, что на его место выбран Ульрих фон Юнгинген; он же и привез это известие в Богданец, где, как и во всех шляхетских домах, событие взволновало обитателей до самой глубины души. "Настают времена, каких до сих пор не бывало", — торжественно сказал старик Мацько, а Ягенка в первую минуту привела к Збышке всех детей и стала сама с ним прощаться, точно он завтра же должен был уехать. Правда, Мацько и Збышко знали, что война сразу не возгорится; однако и они думали, что дело до нее дойдет, и стали готовиться. Они выбирали лошадей, оружие, обучали военному ремеслу оруженосцев, челядь, деревенских солтысов, которые обязаны были составлять на войне конницу, и менее зажиточных шляхтичей, так как они охотно присоединялись к более могущественным. То же делалось и во всех других усадьбах; всюду стучали молоты в кузницах, всюду чистили старые панцири, натирали топленым салом луки и ремни, чинили телеги, делали запасы крупы и копченого мяса. Перед костелами по воскресеньям и праздникам шли расспросы и толки о новостях, и все огорчались, когда известия приходили мирные, потому что каждый в душе носил глубокое чувство того, что надо раз навсегда покончить с этим страшным врагом всего племени и что королевство до тех пор не будет процветать в силе, спокойствии и труде, пока, согласно словам святой Бригитты, у меченосцев не будут сокрушены зубы и не будет отсечена правая рука.

В Кшесне же особенно окружали Мацьку и Збышку, как людей знающих орден и опытных в войне с немцами. Их расспрашивали не только о новостях, но и о том, как надо драться с немцами; как лучше всего нападать на них, как они сражаются, чем они лучше поляков, чем хуже и чем легче рубить на них латы после того, как сломаются копья: топором или мечом.

Они действительно были осведомлены в этих вещах, и потому их слушали с великим вниманием, тем более что существовало общее убеждение, что война эта не будет легка, что придется померяться с лучшими рыцарями всех стран и нельзя будет остановиться на том, чтобы кое-где поколотить врага: надо сделать это обстоятельно, "до конца", или погибнуть с честью. И шляхтичи говорили между собой: "Коли надо, так надо: либо ихняя смерть, либо наша". И у поколения, носившего в груди предчувствие будущего величия, это не отнимало охоты драться. Напротив, охота эта росла с каждым часом и днем, но к делу приступали без пустой похвальбы и хвастовства, а скорее с некоторой упорной сосредоточенностью и со спокойной готовностью умереть.

— Либо нам, либо им смерть написана.

А между тем время шло да шло, но войны все не было. Правда, говорили о несогласиях между королем Владиславом и орденом; говорили о Добржинской земле, хотя она уже несколько лет тому назад была выкуплена, о пограничных спорах, о каком-то Дрезденке, про который многие слышали первый раз в жизни и из-за которого шли будто бы пререкания, а войны все не было. Некоторые даже начали уже сомневаться, будет ли она, потому что споры бывали всегда, но дело обычно кончалось съездами, договорами и посольствами. И вот распространилась весть, что и теперь приехали какие-то послы меченосцев в Краков, а польские отправились в Мальборг. Заговорили о посредничестве чешского и венгерского королей и даже самого папы. Вдали от Кракова обстоятельно не знали ничего, а потому между людьми ходили разные слухи, часто странные и неправдоподобные, но войны не было.

Под конец и сам Мацько, на памяти которого прошло немало военных угроз и переговоров, не знал, что обо всем этом думать, и отправился в Краков получить более точные сведения. Пробыл он там недолго и на шестой неделе вернулся назад — и вернулся с просветленным лицом. Когда же в Кшесне его, как всегда, окружила любопытная шляхта, он на многочисленные вопросы ответил тоже вопросом:

— А стрелы, копья и топоры у вас отточены?

— А что? Да неужто? Боже мой, какие новости? Кого видели? — кричали со всех сторон.

— Кого я видел? Зиндрама из Машковиц. А какие новости? Такие, что, кажется, сейчас придется седлать лошадь.

— Господи! Да как же? Рассказывайте.

— А вы слышали о Дрезденке?

— Конечно, слышали. Но ведь это замок, каких много, даже небольшой, а земли там вряд ли больше, чем у вас в Богданце.

— А разве это пустячная причина для войны?

— Конечно, пустячная; бывали и побольше, а ничего не выходило.

— А знаете, какую притчу сказал мне об этом Дрезденке Зиндрам из Машковиц?

— Да говорите скорее.

— Он мне так сказал: "Шел слепой по дороге и споткнулся о камень. Упал он потому, что был слеп, но ведь причина-то камень". Вот Дрезденко и есть такой камень.

— Как? Да ведь орден еще стоит?

— Не понимаете? Тогда я вам иначе скажу: когда чашка слишком полна, так одна капля заставит воду литься через край.

Рыцарей охватило такое воодушевление, что Мацьке пришлось его сдерживать, а то они хотели сейчас же садиться на коней и ехать в Серадзь.