Меченосцы

В передних комнатах возле окон стояли столы, сколоченные из сосновых досок, и такие же лавки, на которых господа сидели вместе с челядью во время еды. Людям, за долгие годы войны отвыкшим от каких бы то ни было удобств, нужно было немного, но в Богданце ощущался недостаток в хлебе, муке и разных других запасах, а в особенности в посуде. Мужики принесли, что могли, но Мацько рассчитывал главным образом на то, что, как бывает в таких случаях, на помощь к нему придут соседи, и в самом деле, он не ошибся по крайней мере, поскольку дело касалось Зыха из Згожелиц.

На другой день по приезде старик сидел на колоде перед домом, наслаждаясь прекрасной осенней погодой, как вдруг во двор на том же вороном коне въехала Ягенка. Слуга, коловший у плетня дрова, хотел помочь ей сойти с лошади, но она, мигом соскочив на землю, подошла к Мацьке, слегка задыхаясь от быстрой езды и зарумянившись, как яблочко.

— Слава Господу Богу нашему! Я приехала поклониться вам от тятьки и спросить, как здоровье.

— Не хуже, чем было в дороге, — отвечал Мацько, — по крайности, выспался у себя дома.

— Только вам, должно быть, неудобно очень, а за больным уход должен быть.

— Мы люди крепкие. Действительно, поначалу-то удобств нет, да зато нет и голода. Я велел зарезать вола да двух овец, мяса достаточно. Бабы муки принесли да яиц, но этого мало, а что всего хуже — посуды нет.

— Я велела отвезти к вам два воза. На одном едут две постели и посуда, а на другом разная еда. Есть там лепешки с мукой, солонина, сушеные грибы, есть бочонок пива, другой с медом; и вообще всего понемногу, что у нас было.

Мацько, который всегда рад был всякой прибыли, протянул руку, погладил Ягенку по голове и сказал:

— Пошли Господь за это тебе и твоему отцу! Как наладим хозяйство — так и отдадим.

— Да бог с вами! Немцы мы, что ли, чтобы подарки назад отнимать.

— Ну так еще большее спасибо вам. Говорил про тебя отец, какая ты хозяйственная. Ты, значит, целый год всеми Згожелицами правила?

— Ну да… Если вам еще что-нибудь понадобится, так пришлите человека, только такого, чтобы он знал, чего надо, а то другой раз приедет дурак и не знает, за чем его посылали.

Тут Ягенка стала поглядывать по сторонам, а Мацько, заметив это, улыбнулся и спросил:

— Ты кого ищешь?

— Никого я не ищу.

— Я пришлю к вам Збышку; пусть от меня поблагодарит тебя и Зыха. Понравился тебе Збышко? А?

— А я и не глядела.

— Ну так теперь погляди, вот он идет.

В самом деле, Збышко шел с водопоя и, заметив Ягенку, прибавил ходу. Одет он был в лосиную куртку и круглую войлочную шапочку, такую, какие обычно надевались под шлем; волосы его не были подобраны в сетку и, ровно подстриженные над бровями, по бокам золотыми волнами падали на плечи; он шел быстро, высокий, красивый, похожий на пажа из владетельного дома.

Ягенка совсем повернулась к Мацьке, чтобы показать этим, что приехала только к нему, но Збышко весело поздоровался с ней, а потом, взяв ее руку, несмотря на сопротивление девушки, поднес ее к губам.

— Почему ты у меня руку целуешь? — спросила она. — Разве я ксендз?

— Не отнимайте руку. Это такой обычай.

— Надо бы тебе и другую поцеловать за то, что ты привезла, — заметил Мацько, — и то не было бы слишком.

— А что она привезла? — спросил Збышко, оглядывая двор, но не видя ничего, кроме вороного коня, который стоял привязанный к столбу.

— Воза еще не пришли, но придут, — отвечала Ягенка.

Мацько стал перечислять, что она привезла, ничего не пропуская, а когда сказал о двух постелях, Збышко сказал:

— Я и на зубровой шкуре хорошо сплю, но спасибо, что и обо мне подумали.

— Это не я, это тятя… — отвечала, краснея, девушка. — Если вам больше нравится на шкуре, то никто вас не неволит.

— Мне на всем хорошо, на чем придется. Бывало, в поле, после битвы, спал я, положив под голову убитого меченосца.

— А разве вы когда-нибудь убили хоть одного меченосца? Небось нет?

Збышко вместо ответа стал смеяться. А Мацько воскликнул:

— Побойся ты Бога, девушка, видно, ты его не знаешь. Он ничего больше и не делал, а все только меченосцев бил. Он на всем готов драться: на копьях, на топорах, а как увидит издали немца, так хоть на веревке его держи: так рвется в драку. В Кракове он даже посла Лихтенштейна убить хотел, за это ему чуть голову не отрубили. Вот каков парень. И о двух фризах я тебе расскажу, после которых получили мы слуг и такую добычу, что за половину ее можно бы Богданеи выкупить.