Меченые

Слова Фрэя заставили собравшихся призадуматься. Худой мир лучше доброй ссоры. Вопрос только в том, как далеко зайдут в своих требованиях меченые.

— Если Чуб выдвинет какие-то требования, то на переговоры следует пойти, — сказал Маэларский. — ни орден, ни король Рагнвальд, как мы убедились, нам не помощники.

Лаудсвильский горячо возразил Маэларскому, но его горячность не произвела на приграничных владетелей особого впечатления. На любой войне в цене прежде всего сила, а не благие пожелания. Все взоры устремились к ярлу Гоонскому — от него ждали решающего слова.

— Требования Чуба в конечном счете будут зависеть от нашей с вами силы или слабости. Следует объединить все имеющиеся у нас резервы в одну Большую дружину, а уж потом вести переговоры и с Чубом, и с королем Рагнвальдом.

Владетели Брандомский и Лаудсвильский переглянулись: нынешние события вели к усилению власти Гоонского быка. И воспрепятствовать этому было трудно. Во всяком случае, пока Нордлэнд равнодушно наблюдает за суетой на границе, владетель Брандомский серому ордену не союзник. Король Рагнвальд и генерал Труффинн могут позволить себе роскошь морщить в раздумье лоб, а Брандомскому нужно спасать свой замок и нажитое добро, которое же завтра может быть развеяно по ветру.

Благородные Фрэй и Бьерн настаивали на том, чтобы сбор Большой дружины был назначен в Ингуальде. Лаудсвильский резонно возражал, что на это просто может не хватить времени. Гоонский с окончательным решением не торопился, взвешивая все «за» и «против».

Эйрик Маэларский отошел к. окну и приоткрыл его, от горячих споров в зале становилось душновато. Ночь уже вступила в свои права, но Ингуальд и не думал успокаиваться. Маэларский вдруг заметил во дворе знакомую фигурку и насторожился. Разумеется, он мог и ошибиться, но ему показалось, что он узнал в одном из деятельных обитателей замка буржского мальчишку Криса.

Ара поднял голову и огляделся, благо широкие поля шляпы скрывали его лицо от посторонних взглядов, и он почти не боялся быть узнанным. Ингуальдский замок был переполнен воинами и челядью, и в сгущающихся сумерках появление еще одного человека прошло незамеченным. Мычащий и блеющий скот разместили в загонах, а меченый, изображающий из себя пастуха, скользнул в тень небольшого навеса, заваленного разной рухлядью, где его уже поджидал Крис.

— Тебе сбросят из окна веревку, как только окончательно стемнеет.

Ара оглянулся на закрывающиеся ворота Ингуальдского замка и дружески похлопал мальчишку по плечу.

— Про Данну узнал что-нибудь?

— Она наверняка в правом крыле дома, где расположились серый владетель и его люди.

Попасть в эту часть дома было не так-то просто. Криса, во всяком случае, остановили на дальних подступах, и сообразительный мальчишка решил, что это неспроста.

— Ладно, — сказал Ара, хитро улыбаясь, — сегодня ночью мы нанесем визит благородному Рекину.

— В замок приехали несколько владетелей, — предостерег Крис, — если тебя поймают, то сочтут лазутчиком Чуба.

— Не беспокойся, — самоуверенно отозвался Ара, — я выкручусь.

Крис исчез бесшумно, не потревожив стайки пугливых птиц, расположившихся поблизости. Меченый внимательно наблюдал за перемещениями во дворе. Несмотря на свою браваду перед Крисом, он был не на шутку встревожен. Приезд в Ингуальд Гоонского говорил о многом. Каша заваривалась крутая. Интересно, знает ли об этом Чуб и следует ли Аре предупредить его? Сердце меченого разрывалось между Чубом и Тором. Капитану он не мог простить пролитой при захвате Ожского замка крови. Как будто мало других замков в Приграничье? Возьми Чуб, скажем, Брандом — и все могло бы пойти по-другому.