Меченые

Королева Ингрид была оскорблена, губы ее побелели от бешенства, а глаза метали искры под стать ее огненным волосам. Был момент, когда Бент почти пожалел, что коснулся столь деликатной темы. Весть о том, что она не одна занимает место в сердце благородного Тора, повергла Ингрид в неописуемую ярость. Выражения, которыми она наградила своего ветреного любовника, заставили покраснеть даже много повидавшего на своем веку сановника. Слушая королеву, Бент пришел к неутешительному выводу, что даже в воспитании самых высокородных дам имеются пробелы. Господи, в какое время мы живем!

— Подлец! — Это слово было самым мягким из тех, которые королева выплеснула по адресу Нидрасского. — И он осмелился притащить свою потаскуху в мой замок.

— Не это главное, — мягко заметил Хаслумский, чем вызвал новую бурю, но теперь уже в свой адрес. Благородный Бент вынес ее со стоическим терпением.

— Ходят слухи о новом претенденте на трон Нордлэнда.

Ингрид умолкла на полуслове, в глазах ее появилась тревога:

— Каком претенденте?

Хаслумский потупился, чтобы скрыть торжество, и вздохнул. В подобных случаях самое главное — выдержать паузу.

— Не тяни, Бент, — встревожилась не на шутку Ингрид, — мы с тобой старые друзья — выкладывай все, что знаешь.

— Кое-кто считает, что ребенок, которого Ваше Величество носит под сердцем, вовсе не от короля Рагнвальда.

— А раньше это было такой уж тайной?

Королева, переваливаясь, подошла к креслу и неуверенно опустилась в него, словно и здесь ждала каверзы от своих многочисленных недругов. Бент позлорадствовал в душе над ее тревогами, хотя это было глупо. Вся его будущая жизнь зависела от расположения этой женщины, ее падение будет его падением. Это не из-под ее задницы вытащат трон — это лишат власти Бента Хаслумского. Оставалось надеяться, что Ингрид об этом пока не догадывается.

— Обстоятельства изменились, Ваше Величество. К тому же вы дали повод для слухов, а меченые не слишком популярны сейчас в Нордлэнде.

— Но Тор…

— Владетель Нидрасский — меченый, — не слишком вежливо прервал королеву Бент. — Не важно, на чьей стороне он сейчас. Вашему Величеству известно, как относится к Нидрасскому генерал ордена истинных христиан.

— А может быть, благородный Тор не нравится и еще кому-то? — Ингрид пристально посмотрела Бенту в глаза.

— Может быть, — не смутился Хаслумский, — многие считают, что он лишний в замке Хольм. Я предупреждал Ваше Величество, что появление Тора вблизи трона вызовет бурю в нордлэндских замках.

— Тор сумеет постоять и за себя, и за меня.

— Может, и сумеет, — насмешливо проговорил Бент, — только захочет ли? У благородного Нидрасского большое сердце, ему, похоже, есть кого защищать и в других уголках Лэнда.

Глаза Ингрид сверкнули, но Бент видел в этой жизни и кое-что пострашнее женского гнева.

— Я подумаю. — В голосе ее прозвучало сомнение.

Благородной Ингрид было над чем подумать: решалась не только ее судьба, решалась судьба ее будущего ребенка. Но у Бента времени на колебания, свои или чужие, уже не осталось. Ему предстояло действовать, и действовать как можно решительнее.

— Благородный владетель Норангерский уже примеряет корону на свою голову, — бросил он небрежно, и это было почти правдой, — он договаривается за нашей спиной с Шорохом, и многие владетели на его стороне. Спасая этого мужчину, государыня, вы теряете все. Наверное, каждая женщина вправе распорядиться своей судьбой, но только не королева. Вы можете покинуть Бург, Ваше Величество, и отправиться за ним в Ожский замок. Вот только вправе ли королева лишить королевство еще не родившегося, но законного государя, ввергнув тем самым своих подданных в ужас междоусобной войны?

Бент не показался себе уж очень убедительным, но Ингрид, кажется, его поняла. Наверное, жестоко ставить ее перед таким страшным выбором, но, в конце концов, этот выбор диктует сама жизнь.

— Хорошо, Бент, — голос Ингрид упал почти до шепота, — я не против переговоров.

— С Шорохом? — уточнил существенное Хаслумский.

— Да, — после некоторой паузы ответила королева.

Следовало, однако, соблюдать осторожность — меченые Тора Нидрасского косо посматривали в сторону Хаслумского. Приходилось только сожалеть, что Лаудсвильский был далеко и не мог прийти на помощь. Старик Аграамский был неразворотлив, робок и ненадежен. Бент не сомневался, что он предаст всех при первом же нажиме, и тогда Хаслумскому придется туго. Однако Бент даже в этих тяжелых условиях не терял присутствия духа и надежды на успех предпринятой опасной затеи. И, как выяснилось, не напрасно. Связь с Шорохом удалось установить неожиданно легко, через давнего знакомца Гартвига, который хоть и потерял доверие новых хозяев после побега Тора Нидрасского, но со службы изгнан не был. Хаслумский не без основания полагал, что Гартвига ему подсовывают молчуны, но в создавшихся обстоятельствах это уже не имело особого значения.