Меченые Проклятием

– Разумеется. – Гвин содрогнулась. – Конечно, не мог.

– Воин должен подчиняться приказу.

– – Да.

– Ну что ж… – Он пожал плечами. – Надо идти – впереди сражение.

Он взял копье и повернулся.

– Полион! – воскликнула Ниад. Он посмотрел на нее:

– Все такая же хорошенькая. Ты вышла замуж, красотка?

– Нет. Я все еще твоя жена.

– Ты – моя вдова. Тебе сообщили о моей смерти. – Он оскалил зубы. – Кто знает, может, сегодня это сообщение станет правдой.

– Я все еще люблю тебя. Он помедлил.

– Меня нельзя любить.

Казалось, он не был уверен, что это так. Может быть, ждал опровержения?

– Я правда люблю тебя, Полион. Разве я не могу быть твоей женой, несмотря ни на что?

– Ты хочешь стать одной из наших женщин? Которыми мы пользуемся вместе с братьями?

Гвин попыталась что-то сказать, но почувствовала, что ее сейчас вырвет желчью.

– А нельзя принадлежать в основном тебе?

– Нет. У нас все общее. Мы все равны. Ты этого хочешь, Ниад?

Она покачала головой:

– Нет. А ты?

Раскраска на лице Полиона шевельнулась, но прочитать его выражение было невозможно.

– Нет. Нет, мне… мне бы это не понравилось.

Ему, казалось, было стыдно это произнести.

– Я смогла бы вылечить твой нос, Полион.

– Нет! Я – Череполикий и горжусь этим. Ты думаешь, я хочу опять стать крестьянином? Они болтают, что тоже зарданцы, но они просто не знают, что говорят. Недочеловеки! Тьфу!

– Я всегда буду тебя любить.

– Мне пора идти.

– Я всегда буду тебя любить.

– Проклятие! – Из дыры в лице раздался странный чмокающий звук. – Иметь собственную женщину разрешено только Погубителям. Война будет долгой… Если я не умру… Будешь ждать, пока я получу это звание?

– Да! – ответила Ниад. – Буду ждать столько, сколько надо.

Он горько рассмеялся:

– Не дождешься. Столько лет!

– Дождусь…

И Ниад прошептала что-то похожее на «лягушонок». Гвин не верила своим ушам. Полион оскалился.

– Что ж, мне терять нечего. Если дождешься, я приду за тобой… киска.

Ниад шагнула к нему. Но он попятился и опять повернулся, чтобы идти.

– Убийца Полион! – рявкнул Тибал.

– Что, шуулграт? – опасливо спросил Полион.

– Обычно я этого не делаю… Ты останешься жив. Убьешь много врагов. Получишь повышение, Чудовище Полион.

Полион подпрыгнул и помчался, как борзая, размахивая копьем и издавая ликующие клики.

Гвин и Ниад упали друг другу в объятия.

Гвин стояла возле кареты. Карпанцы заполнили равнину и, как предсказал Тибал, разделились на четыре колонны. Топот ног, стук копыт, барабанная дробь и воинственные крики слились в общий гул, напоминавший рокот моря. На холме, где развевались знамена коалиции, затрубили трубы. Через несколько минут начнется сеча. Трава Гемайна будет обильно удобрена кровью.

Ниад ушла в лазарет дожидаться первых раненых. Тибал опять обнял Гвин за талию и крепко прижал к себе. Она попыталась вырваться, но он оказался очень силен.

– Пусти!

Тибал отпустил. Он не мог ослушаться ее.

Гвин смотрела на возникшую на холме рябь движения. Там нурцийцы готовились отражать первый натиск карпанцев. И там же прольется первая кровь.

– Ты все равно меня простишь, – сказал ей на ухо Тибал. – Меня это самого удивляет. Мои дневники полны этим: как она сможет меня простить, когда я позволил ее мужу уехать на, верную смерть? Я не предвидел того, что попытаюсь его спасти, и, конечно, я этого не помню. Но я знаю, что в последнюю минуту попробовал что-то для него сделать. И опоздал – это я тоже знаю. Но, видимо, поэтому ты и сможешь меня простить: все-таки я решился.

Гвин молчала. Внизу трубил горн. Земля дрожала под ногами карпанцев.

Тибал заговорил снова:

– Несомненно, Булрион Тарн был прекрасный человек, хотя я его не помню. И он наверняка очень любил тебя, но у него были и другие обязанности – его семья, роль патриарха. А любить поулграта – значит отдать ему все, что у тебя есть, душу и тело. Я твой, твоя броня, твоя собачка, твой щит, твоя тень, твой раб. Теперь у меня больше не будет собственной жизни – до смерти я буду просто твоим придатком. И я не хочу ничего другого.

– Тибал Фрайнит! – негодующе воскликнула Гвин. – Я только что похоронила мужа! За один год я потеряла двух мужей. Думаешь, мне так уж нужен третий? Ты предлагаешь мне брак или просто сожительство? За кого ты меня принимаешь?

Ее вспышка как будто нисколько его не огорошила.

– Я принимаю тебя за женщину, которой повезло: все беды обрушились на тебя в начале жизни, а в будущем Судьбы предначертали тебе почти сплошное счастье. Любая ночь когда-нибудь кончается, Гвин. Опять встает Поуль. Ивиль залечивает раны тела, Шууль лечит душу. Если тебе неприятно мое присутствие – прикажи, и я уйду. А если я так уж действую тебе на нервы, вели мне убить себя, хотя, по-моему, это – чересчур радикальное решение.

Гвин невольно улыбнулась и поспешно отвернулась, чтобы он не увидел улыбки. Может, она когда-нибудь и выйдет замуж в третий раз. Она не любит одиночества, а сыну Булриона нужен отец. Но сейчас об этом думать рано.

– Я подожду, – сказал Тибал. – Я ждал всю жизнь. Сказать тебе, в какую ночь это произойдет? Где? Какого цвета будет полог над кроватью? Чем я тебя напою, чтобы сломить твое сопротивление?