Меченые Проклятием

– Женщины не придают важности красивой внешности, Булрион. Власть и богатство… да, они имеют значение, потому что обещают защиту в тревожном мире. Но мужчина, который добился власти и богатства собственными усилиями, тем самым доказал, что он сам стоит многого. Любая женщина сочтет тебя достойным женихом.

Он сидел неподвижно, слушая стук собственного сердца.

Гвин глубоко вздохнула.

– Пусть пока этот сон продлится, Булрион Тарн. В трезвом свете утра мы оба, возможно, увидим жизнь яснее.

– Мое предложение останется в силе, Гвин Солит. Оно твердо.

– Знаю, и для меня это большая честь. Так хотя бы потанцуем!

Они встали, он взял ее за руку, но почти тут же перед ними выросла высокая тень, обрисованная светом факелов.

– Гвин-садж, прости, что отвлеку тебя.

– Тибал-садж? Тебе что-то нужно? Ты знаком с Булрионом-саджем?

– О да! Я поздравил его с чудотворным исцелением и поблагодарил его внука, отомстившего за синяк у меня под глазом.

Булрион учтиво усмехнулся. В этом молодом долговязом куолце было что-то странное, что-то, чего он не понимал, но над чем не собирался ломать голову, пока старался завоевать Гвин Солит.

– Может, полечить и твой глаз? – спросила она настороженно.

Тибал повернулся так, что свет упал на его улыбающиеся губы. Если не считать заплывшего глаза, его лицо все состояло из четких углов и плоскостей.

– Это пустяк. И не опасайся, что я донесу на целительницу, которую ты прячешь. Пять орлов достаточно, хозяйка, за мной постой? К сожалению, я должен немедленно покинуть гостиницу.

– Теперь? Но ведь уже далеко за полночь!

– Я знаю.

– Плохие вести?

Он покачал головой все с той же улыбкой и продолжал протягивать деньги.

– Мне следовало бы предупредить тебя загодя. Передай Лабранце Ламит, что я увижусь с ней в Рарагаше, будь так добра.

– Кому-кому?

– Моей доброй приятельнице, которая скоро прибудет сюда. Ну, не совсем приятельнице. Так ты передашь ей?

– Конечно. И двух орлов хватит с лихвой, раз ты не остаешься на ночь.

– Пожалуйста, возьми все. На лишнее попразднуй! – Его улыбка растворилась в грусти.

– Но что мне праздновать?

– Жизнь и счастье. Желаю их тебе в избытке. И тебе, Булрион-садж. А теперь, с вашего разрешения…

Тибал Фрайнит поклонился, повернулся на каблуках и быстро ушел.

– Этот плут нас подслушивал? – проворчал Булрион. Гвин с глубоким недоумением смотрела вслед куолцу.

– Нет. До последней минуты он плясал с Анейм. Он и раньше говорил загадками. Я даже подумала, уж не шуулграт ли он.

– Он пожелал нам счастья. Но не предсказал его.

– Да, – сказала она. – Не предсказал.

13

Джасбур стоял на палубе и угрюмо вглядывался в ночную темноту. После отплытия из Толамина он нигде не обнаружил признаков присутствия человека, если не считать двух барж, которых в отдалении тащили вверх по течению упряжки волов.

Теперь гроздья мерцающих огоньков сказали ему, что они в пределах Далинга, но баржа села на мель – в который уж раз! То есть в третий. Лабранца уже два раза, видимо, воспользовалась своей силой, чтобы снять баржу с песка, хотя не снизошла до того, чтобы предупредить их заранее. В первый раз внезапно налетевший шквал высвободил баржу. Во второй раз времени ушло много больше. Вокруг закружили мириады чаек, постепенно опускаясь на мачту, оснастку и планширь – и вообще повсюду, включая голову и плечи самой Лабранцы. Такое дурацкое бессмысленное происшествие было типичным следствием огоулгратской силы, но Джасбур почти в истерике готов был поверить, что гадящая, вопящая стая поднимет баржу над рекой и понесет ее дальше. Однако этого не случилось. Примерно через полчаса птицы улетели. А потом баржа вроде бы сама собой сползла с мели.

А теперь снова застряла. Порт, наверное, лежит много ниже по течению, потому что его не видно. Над водой стеной стояли дома – казалось, протяни руку и достанешь до них с носа. Он различал более темные провалы окон и несколько дверей, от которых ступеньки спускались к воде, но для него толку от них никакого не было. С тем же успехом они могли находиться на расстоянии сотни лиг. Он должен был оставаться на барже с Лабранцой и Ордуром.

Сегодня Ордуру получшало. В голове у него была все та же путаница, но внешность облагообразилась. Теперь все его волосы были белокурыми, а оба глаза – голубыми. Он подрос на палец и стабилизировался в крупного, довольно дряблого мужчину.

Сам же Джасбур, как он подозревал, заметно съежился, хотя это могла быть всего лишь иллюзия, вызванная присутствием Лабранцы. Изгиб его позвоночника не стал меньше и причинял все ту же боль. От вида его обезьяньего лица в зеркале его затошнило, так что, пожалуй, и к лучшему, если Ордур и дальше сохранит мужской пол. Из Рарагаша они отправились в путь как мужчины. Преобразились в женщин одновременно, а через два месяца опять обрели мужской пол. Им давным-давно должно было бы немножко повезти!

Дверь каюты отворилась. Он услышал за спиной шаркающие шаги Ордура.

– Темно! – сказал Ордур.

– А вот и нет! Солнце сияет вовсю. Просто у тебя глаза закрыты, дурень!

Минуту спустя…

– Да нет же… я вижу звезды.

– Что происходит?

– Ничего. (И подольше бы так!)