Меченые Проклятием

Сам же Джасбур, как он подозревал, заметно съежился, хотя это могла быть всего лишь иллюзия, вызванная присутствием Лабранцы. Изгиб его позвоночника не стал меньше и причинял все ту же боль. От вида его обезьяньего лица в зеркале его затошнило, так что, пожалуй, и к лучшему, если Ордур и дальше сохранит мужской пол. Из Рарагаша они отправились в путь как мужчины. Преобразились в женщин одновременно, а через два месяца опять обрели мужской пол. Им давным-давно должно было бы немножко повезти!

Дверь каюты отворилась. Он услышал за спиной шаркающие шаги Ордура.

— Темно! — сказал Ордур.

— А вот и нет! Солнце сияет вовсю. Просто у тебя глаза закрыты, дурень!

Минуту спустя...

— Да нет же... я вижу звезды.

— Что происходит?

— Ничего. (И подольше бы так!)

По палубе прогремели тяжелые мужские шаги.

— Ну? Никого и ничего?

— Да, Лабранца-садж.

— Ха! Нам нельзя рисковать, что мы и утром будем здесь. Придется вам сколотить плот!

Ага! Значит, у нее и правда нет законного права на баржу! Наверное, укрылась на ней от дождя. И их всех повесят за пиратство!

Она испустила шипенье — совсем кошачье, подумал Джасбур.

— Есть же веревки! Придумай что-нибудь!

Ордур нерешительно промямлил:

— Лабранца-садж, а ты не могла бы воздействовать?

— А чем, по-твоему, я занималась битый час? Ничего не произошло, так что, возможно, я лишь ухудшила наше положение.

Скрипнула дверная петля.

— Ш-ш-ш! — прошептал Джасбур.

Ступеньки не осветились, но послышались приглушенные голоса. Трое на барже всматривались, затаив дыхание, в непроглядную ночь. Затем что-то с громким всплеском шлепнулось в воду. Хлопнула закрывшаяся дверь.

— Мусор выбросили? — с надеждой предположил Джасбур.

— Чушь! Это человек. Спаси его.

— Что? Зачем? Он уже наверняка мертв. Нас это не касается.

— Возможно, касается, и очень! Быстрей! Ордур, спаси этого человека! Видишь? Он барахтается.

Джасбур никакого барахтанья не увидел, хотя, пожалуй, его глаза различили что-то, уносимое темной водой.

В нынешнем своем состоянии Ордур был сама покладистость.

— Слушаюсь, садж! — И он торопливо влез на планширь.

— Погоди! — крикнул Джасбур.

Ордур плавал не хуже рыбы. Ордур, стройная гибкая девушка, раз за разом с неописуемой грациозностью ныряла «лебедем» в Зеленое озеро.

Поздно! Ордур, крупный дряблый мужчина, с неописуемой грациозностью нырнул «лебедем» в Флугосс. Вода сомкнулась над ним, забурлили пузыри, и она чуть посветлела от взбаламученного ила. Из нее высунулся Ордур, потирая макушку, весь облепленный омерзительной грязью. Глубина реки тут была всего по пояс.

— Вон он! — сказала Лабранца. — Хватай его!

Тело плыло лицом вниз в нескольких локтях от них. Ордуру понадобилось каких-то два шага, чтобы поймать его. Он вскинул утопленника на плечи внушительно мощным движением.

Джасбур вздохнул, жалея, что у него нет силы вмешаться. Теперь не избежать беды.

Лабранца настояла, чтобы они зажгли фонарь в каюте — надо же было рассмотреть их улов!

Был он мужского пола, лет шестнадцати или около того. Жиденькие усики, кровоточащая шишка на голове и ни клочка одежды, чтобы прикрыть его редкостную худобу. Джасбур накрыл юнца одеялом, и тот сел, постанывая, срыгивая воду и кашляя. От него и от Ордура разило сточными водами Флугосса.

— Что случилось? Где я? Кто вы? — Он закашлялся и срыгнул еще раз.

— Мы вытащили тебя из реки, — сурово заявила Лабранца. — Ты обязан нам жизнью. Твое имя?

— Полион! — Его била дрожь, и он плотнее закутался в одеяло.

— Полион и?..

— Полион Тарн. А вы кто? — Он прищурил на них мутные глаза.

— Не важно. Ты знаешь Тибала Фрайнита?

— Что? Нет. Мои деньги! Меня оглушили и ограбили!

— Это очевидно. Но я хочу знать, чем ты важен. Ты уверен, что никогда не встречал Тибала Фрайнита?

Юнец мотнул головой и застонал. Выпростал из-под одеяла тощую руку и пощупал шишку на голове.

— Надо вернуться в гостиницу! — Он явно был не в полном сознании.

— Зачем? — властно спросила Лабранца.

— Там ивилграт. Полечит мне голову.

— А-а! — Она с торжеством обернулась к Джасбуру. — Сработало!

— Да?

— Так ясно же! Ордур, переоденься в сухой балахон. Отнесешь меня на берег.

14

Полиона тошнило. Отчасти из-за того, что он наглотался вонючей воды, а отчасти из-за подлого удара по голове, но от чего больше, он не знал, да это его и не заботило. От тошноты и стучащей боли в голове он утратил способность думать. И знал только, что, пошатываясь, бредет по темной улице, босой и в чужих штанах. Он то и дело ушибал пальцы о булыжники, то и дело спотыкался, да и вообще не мог бы шага сделать, если бы его не поддерживал под локоть крупный мужчина с белокурыми волосами.