Меченые

Тор подошел к растерзанному взрывом порохового заряда врагу. Шорох был без сознания, жизнь не хотела покидать его ладно скроенного тела, залитая кровью грудь вздымалась высоко и часто, в последнем лихорадочном усилии удержать уходящее мгновение, которое, в сущности, и есть жизнь. Рядом со своим капитаном упали застигнутые взрывом пять меченых. Им повезло больше, чем Шороху, — они уже были мертвы. Тор вздохнул и отвернулся. Рыжий медленно потянул обеими руками берет с головы. Меченые Шороха оружия не сложили, но стрелять перестали и стояли теперь плотной группой, готовые умереть, если понадобится.

Обезумевшие кони метались по двору черными птицами, внося сумятицу и вызывая раздражение сиплым горестным ржанием. Рыжий содрогнулся. Меченых уцелело чуть больше тридцати, а по залитому кровью двору замка Хольм были разбросаны тела их товарищей, которым повезло меньше. Или больше? Кто победил, а кто потерпел поражение? Погибли Чуб, Лось, Леденец, Шорох и еще полсотни меченых. Но зачем? И кто в этом виноват? Или нет больше виноватых, а есть только мертвые, которых не воскресишь, и живые, которым предстоит возрождать Башню. Да полно, можно ли воскресить то, что утеряно в кровавых разборках? Шесть десятков меченых, готовых еще недавно вцепиться друг другу в глотку. Что они могут в этом враждебном мире? Кто поведет их за собой? Рыжий покосился в сторону Тора — этот мог бы, но захочет ли? И меченый ли он вообще, Тор Нидрасский?

— Где Чирс? — спросил Тор у лейтенанта суранцев Рэма, и голос его странно прозвучал в наступившей тишине.

Рэм в ответ только пожал плечами. Его покрытое пороховой гарью лицо выражало такую боль и отчаяние, что Тор не выдержал, отвернулся и пошел к дому, старательно обходя тела убитых.

Хаслумский был потрясен случившимся до глубины души. А душа испуганного владетеля трепетала даже не в пятках, а еще ниже, на каменных плитах заваленного трупами двора. Точно такой ужас он пережил только однажды, когда меченые брали штурмом замок короля Рагнвальда. Но тогда в душе Бента теплилась надежда, и эта надежда оправдалась. Мелькнула было у владетеля мысль, что Тор Нидрасский, возможно, не догадывается о его роли в этом деле, но он тут же ее отбросил. Бент вспомнил взгляд, которым наградил его Тор во время совещания как раз накануне трагических событий. Уже тогда Хаслумский ощутил этот страшный холодок под сердцем. Он вспомнил, как побледнела благородная Ингрид, как выругался сержант меченых Рыжий, для которого слова Тора оказались полной неожиданностью. Благородный Тор имен предателей не назвал, но дал понять, что они ему хорошо известны. Во второй раз этот мальчишка переиграл многоопытного Хаслумского, и кроме вполне естественного в создавшейся ситуации страха первый министр испытывал острое чувство досады: недооценил, недоглядел, понадеялся, что кривая выведет.

Бент заметался по комнате, трясущимися руками раздирая ворот богато расшитого кафтана. Сие пышное одеяние было приготовлено заранее специально для глаз прекрасной Ингрид. Какой же он идиот, Боже мой! По одному этому наряду Нидрасский определит, что Хаслумский ждал Шороха и не только ждал, но и готовил его ночной визит. Кафтан никак не хотел слезать с окаменевших вдруг плеч. Бент выругался и обессилено рухнул в кресло. Похоже, он начинает терять разум. Нужно успокоиться и взять себя в руки. Выход обязательно должен найтись. Не исключено, что Нидрасский случайно раскрыл заговор и, кроме догадок, ничем против его главного организатора не располагает. Хотя, если попались Гартвиг и Аграамский, у меченого доказательств против Бента будет с избытком. Уж эти-то постараются вылить на главаря как можно больше грязи, чтобы спасти свои шкуры. И если быть уж совсем честным, то Хаслумский на их месте поступил бы точно так же. А на своем? Разве он, Бент, главный предатель? Ингрид — вот кто несет ответственность за это, прямо скажем, грязное дело. Хаслумский всего лишь преданный слуга, исполнявший волю королевы. Тор пощадит Ингрид, непременно пощадит, она ведь носит под сердцем его ребенка, а своими отпрысками меченые дорожат. Это шанс для Бента, единственный шанс. Ингрид должна понять своего сановника. То, что для нее всего лишь легкая перебранка с любовником, для Бента смерть, и смерть мучительная.

Хаслумский подкрался к двери и приоткрыл ее — стражи не было. И это вселяло некоторые надежды. Хотя бежать из замка он все равно не смог бы, все выходы из него стерегли меченые. Этих не разжалобишь и не купишь. Нет, только Ингрид, она должна спасти своего преданного слугу.