Меченый

– Ну конечно, – сказала Шанталь. – Как поживаешь? Приятно видеть тебя снова. Спасибо, что вернулся.

– Раньше ты никогда меня не видела, верно?

– Нет, видела. Ты такой добрый, такой симпатичный, как я могу тебя забыть?

– Тогда как меня зовут?

– Как зовут?

Она оттолкнулась от моего кресла и медленно выпрямила стройное тело. Сняла ногу со столика, отступила, внимательно посмотрела на меня как на сумасшедшего, кинула взгляд на Скинка, потом опять посмотрела на меня.

– Боб?

Унизительная ситуация вернула меня к действительности. Я поправил брюки, встал, застегнул пиджак.

– Пошли, Фил.

– Погоди, погоди, – попросил Скинк. – Не надо срываться с места, когда самое интересное только начинается. Сделай одолжение, лапочка, назови свое имя.

– Я уже говорила, – ответила она, и тон ее потускнел.

– Но ты сообщила первую часть – Шанталь. А как дальше?

– Просто Шанталь. У нас здесь принято называться по именам. Вроде Шер.[7]

– Ну да, – сказал я. – Как Шер. А я думал, что Шанталь – твое настоящее имя.

– Конечно, – сказала она с легким смешком. – Точно так же, как настоящее имя Дезире – Дезире, а у Скарлетт – Скарлетт. И не заставляйте меня говорить про саму Лолу.

– Про Лолу, да? – сказал Скинк. – Кто она на самом деле?

Шанталь наклонилась к Скинку и заговорщически понизила голос до шепота:

– Сид.

Скинк одобрительно засмеялся.

– А в чем дело? – удивилась она. – Вы задаете столько вопросов. Вы что, копы?

– Мы похожи на копов? – спросил я.

– Он похож. – Она указала на Скинка. – А ты больше похож на психолога из средней школы.

– Мы кое-кого ищем, – сказал Скинк, – и думали, что ты – это она.

– Я – это она?

– Нет, – ответил я. – Ты – не она. Извини, что отняли у тебя время.

– А кого вы, мальчики, ищете?

– Девушку по имени Шанталь, – сказал Скинк. – Точно как у тебя.

– Шанталь, а дальше?

– Шанталь Эдер.

Она посмотрела на нас, словно мы были предвестниками беды с того света.

– Вы что, шутите?

– Почему? – насторожился Скинк. – Ты ее знаешь?

– Послушайте, – сказала она, пятясь и закрывая руками полуобнаженную грудь. – Мне нужно танцевать. Моя очередь выступать на сцене.

– Ты – это она? – спросил я.

– Ничего подобного, – мотнула она головой.

– Но ты ее знаешь.

Я сделал шаг вперед, мягко положил руку на ее запястье. Она посмотрела мне на руку, потом в лицо.

– В какую игру вы играете?

– Просто ищем дамочку, вот и все, – ответил Скинк.

– Ну, если ищете ее, то будете долго искать, – усмехнулась она. – Шанталь Эдер была моей сестрой. Но исчезла за два года до моего рождения.

Она натянуто улыбнулась, положила руку мне на грудь, оттолкнула меня, повернулась и зашагала к бару. Там она легла грудью на стойку, скрестила руки на животе, словно у нее разболелся желудок, и заговорила с барменом – явно о нас, потому что он начал поглядывать в нашу сторону. Он дал ей что-то выпить, и она быстро осушила стакан.

– Наверное, это все же не она, – сказал я.

– Но ради такой можно было сделать татуировку. Нужно отдать ей должное.

– Да, но имя не ее.

– На самом деле ее зовут Моника. Моника Эдер. Не горюй, приятель, игра стоила свеч – ведь ее псевдоним совпадает с именем на твоей груди.

– Ну да. Хотя немного странно, что для псевдонима она выбрала имя пропавшей сестры.

– Она стриптизерша, это многое объясняет. Я знал одну девицу в Тьюсоне…

– Не сомневаюсь, – сказал я, – но сейчас мне не хочется слушать о твоих похождениях. Я еду домой.

– А я немного здесь побуду.

– За мой счет?

– Я провожу расследование, приятель.

– Твой энтузиазм согревает мне сердце.

– Предприму еще одну попытку на татуировочном фронте. Поскольку эта не удалась.

– Другой стриптиз-бар?

– Не-е-е, зайду с другого фланга. У меня есть парень, который…

Скинк остановился на полуслове, что было ему совсем не свойственно. Я проследил за его взглядом, желая понять, какой предмет прервал ход его мысли. К нам со странной улыбкой на лице возвращалась Моника Эдер. Подойдя ко мне, она положила ладонь на мою руку.

– Ты так и не сказал, как тебя зовут.

– Виктор, – ответил я.

– Ты уезжаешь, Виктор? Так рано?

– Мне нужно домой. Завтра у меня большой день. Трудный день.

– Я выступаю на сцене следующей, но после этого могу освободиться пораньше. У меня есть отгулы. Ты голоден?

– Уже поздно для ужина, тебе не кажется?

– О, Виктор, поесть никогда не поздно. И если хочешь, за ужином я расскажу тебе о своей сестре.

Глава 19

Не каждый день сидишь за ужином со стриптизершей, которая рассказывает о святой.

– Вы когда-нибудь слышали о святой Соланж? – произнесла Моника серебристым детским голоском.

В клубе «Лола», где каждая женщина служила только для удовлетворения самых легкомысленных стремлений мужчины – длинные ноги, чтобы обвивать его тело, большая грудь, чтобы ласкать его взор, – этот голос звучал идеально. Но здесь, в «Мерлоуз дайнер» на Пассиунк-авеню, в суровом сердце южной Филадельфии, он казался более чем неуместным.

– Нет, никогда, – ответил я. – Мои родители не уважали святых.

– Вы не католик?

– Иудей.

– Это плохо. В тяжелые времена нет ничего более утешительного, чем надежда на святого.

– Предпочитаю утешаться пивом, – сказал я.