Меченый Маршал

— Хроники Фессалоник — начал Дима, как только ему предоставили слово — содержат описание гибели маркграфа, а точнее короля Бонифация. Там есть такие слова: «Тело короля было обезглавлено, и потому похоронено по латинскому обряду в святой церковной земле». При этом поминальная запись о смерти сделана не в Греции, а во Франции, в Суассоне. Непонятный текст. По канонам римской церкви тело, лишенное головы, вообще не хоронилось в освященной земле — на кладбище или внутри церковной ограды. А мы знаем, что голову Бонифация отвезли как трофей болгарскому царю, и он изготовил из нее кубок.

Эти хроники в свое время опубликовал один маститый советский профессор. В его комментариях к тексту написано, что вдова Бонифация, Маргарита Венгерская, втайне погребла его в одной из небольших церквушек где-то в Фессалониках. Но наш профессор, как выяснилось, пользовался не оригинальным латинским, а английским текстом, который был переведен еще в восемнадцатом веке.

Я не поленился, нашел в сети отсканированный текст оригинала, и перевел со старогреческого. И вот что получилось: «Тело короля было обезглавлено, и потому похоронено в освященной земле Храма по латинскому обряду». То есть в одной из церквей или часовен, принадлежащих ордену Храма, тамплиерам! Это в корне меняет дело. Тамплиерам римский папа пожаловал привилегию хоронить на своей земле и причащать отлученных от церкви.

Отлучение тогда было распространенным наказанием — ему подвергались все, вплоть до королей — и было чем-то вроде конфискации паспорта — ни жениться, ни на работу устроиться, ни продать, ни купить. Поэтому такая привилегия приносила ордену огромную прибыль — те, кому некуда было деваться, порой и целые города, подверженные интердикту (который мог накладывать не только сам папа, но также кардиналы и епископы), вынуждены были под зубовный скрежет местных священников прибегать к услугам капелланов ордена, принося в его казну щедрые пожертвования.

Ну, а Бонифаций де Монферрат был связан с орденом как никто другой. Ведь он был ломбардским сеньором, а тамплиеры имели большие связи с ломбардцами. В походе на Константинополь Бонифация, тогда еще маркграфа, сопровождал командор ордена в Ломбардии некий брат Бароцци. Он же стал посланником от только что избранного латинского императора Балдуина к папе Иннокентию. Став королем, Бонифаций пожаловал ордену целый округ недалеко от своей столицы.

Так я пришел к выводу, что скорее всего, похоронили его в какой-то из находившихся неподалеку принадлежащих Храму церквей или часовен. Перечень тамплиерских владений в Фессалониках, правда очень неполный, в распоряжении историков имеется. Есть и список церквей и часовен, которые там были построены в начале тринадцатого века или раньше. Но я считаю, что Бонифаций похоронен именно в Мосинопольском командорстве.

Автор «Хроник» после того, как его изгнали из Фессалоник, долгое время там жил, и хорошо его описал. Это на холме, на восточном берегу реки Марицы, неподалеку от ее устья «там, где начинаются болота». Кроме того, автор отлично описал внешний вид могилы — подземный склеп с мраморной плитой, на которой высечена надгробная статуя.

Места там пограничные, и малозаселенные. Я прикинул по карте, что средневековые развалины, если они там есть, найти будет нетрудно. А дальше дело техники.

После того, как Сергей-Вован закончил перевод, они с Франческо начали оживленное обсуждение. Через некоторое время оба повернулись к Диме.

— Ну, в общем, — сказал Сергей-Вован, — прав ты похоже, Димон. Если уж в такой переплет попали, нужно рискнуть и пошукать твоего Бонифация. Тем паче, что мы от этих мест, ежели разобраться, то не так и далеко. Если карта ляжет, и найдем — так хоть будет чем торговаться.

— А что будут делать ваши патроны из Киева? — уточнил Франческо.

— Я думаю, что те, кто их консультирует, — уверенно ответил Дима, — ограничатся трудами не владевшего греческим профессора, и будут искать в Салониках.

— Вроде все решили, — подытожил Сергей-Вован — остался только один маленький вопрос, как будем делить добычу?

— Вам с Дмитрием — по десять процентов — не задумываясь, ответил Каранзано — кроме того, создаем на время поисков общий фонд, тысяч по тридцать. Я думаю, что этого достаточно, если ничего особого не случится.

У Димы, после того, как он услышал о сумме, широко раскрылись зрачки. Ликаренко заявил:

— Ну мы, типа согласны. Я долю в общак за Димона вложу, в натуре, а он мне потом поллимона отслюнит из своей пятерки.

Для Димы что тридцать, что пятьсот тысяч были одинаковой абстракцией. Они ударили по рукам.