Меченый

– Меня зовут Фред. Чарли меня помнит, потому что я тот парень, от которого он удирал пятнадцать лет назад. А вы, Виктор, уясните себе следующее. Если появится Чарли, вам тоже не поздоровится.

– Почему вы думаете, что я представляю этого Чарли?

– Вы утверждаете, что не знакомы с ним?

– Я просто говорю, что…

Фред толкнул меня в грудь. Я отступил и упал, потому что Луи, согнувшись пополам, стоял за моей спиной. Я не попадался на эту уловку с младших классов школы.

– Вы болван, – сказал Фред, стоя над моим распростертым телом. – Новости про вас, Чарли и эту картину передают по всем телеканалам.

Я остался лежать, а они бок о бок направились к Уолнат-авеню. Полежав немного, я сел, вытянув ноги и опираясь на руки.

– Эй, ребята! – крикнул я.

Фред и Луи повернулись как по команде. В своей одинаковой одежде они были похожи на облагороженных танцоров хип-хопа.

– Зачем вам фотографии?

Фред сделал несколько шагов вперед.

– Для нашего друга из Аллентауна, – сказал он. – После того, что как-то раз случилось в западной Филадельфии, он приказал нам делать фотографии. Это избавляет от ошибки. Он очень дотошный, наш друг из Аллентауна.

– Почему-то это меня не утешает, – признался я.

Фред не солгал, я действительно оказался болваном: историю Чарли передавали по всем телеканалам.

Глава 9

Я пропустил первую волну вечерних новостных программ. Когда я в одиннадцать часов включил телевизор, по всем трем федеральным каналам передавали историю украденной картины. На каждом канале распинался собственный корреспондент – на фоне здания фонда Рандольфа, фотографии самой картины (молодой Рембрандт с длинным носом и острыми глазами, в смешной шляпе), старых полицейских снимков Чарли Калакоса и кадров, на которых я цветисто объяснял прессе подробности одного из моих прошлых дел.

И все это в самое удобное время для охотника за славой, каковым я, с бесстыдной откровенностью говоря, являюсь, но в самое неудобное время для адвоката, стремящегося сохранить в тайне некоторые переговоры. Что и доказал телефонный звонок.

– Карл, ты меня достал, – сказал Слокум.

– Это не я.

– Во-первых, утром мне позвонил какой-то нервный адвокат, представляющий фонд Рандольфа, – все твердил о каком-то пропавшем Рембрандте. Потом позвонила разгневанная помощница федерального прокурора Хатэуэй и пожаловалась на внезапное давление начальства из-за этой самой картины. И как ни странно, в обоих разговорах упоминалось твое имя.

– Да, я имею к этому кое-какое отношение.

– Было нелегко успокоить Хатэуэй. Берегись ее, Виктор, с ней шутки плохи. Но я с ней поладил, да, поладил, и только собрался договориться о встрече, как ты все испортил. Какого черта ты все разболтал прессе? Тебе нужно посильней на нее надавить?

– Разболтал не я.

– Ты не разговаривал с прессой?

– Нет, не разговаривал.

– Но ты обожаешь выступать перед публикой.

– Это правда, но на сей раз я воздержался. Кроме того, все, с кем я разговаривал, понимают, что в их интересах хранить договоренности в тайне.

– Очевидно, не все.

– Так мы встречаемся, чтобы договориться о сделке, или нет?

– Не сейчас. Хатэуэй позвонила и сказала, что сейчас сделка будет выглядеть как подкуп правосудия с помощью украденного произведения искусства.

– Что на самом деле будет правдой.

– Естественно. За маленьким исключением. Если договариваются за закрытыми дверями – это одно, а если сообщение о договоренности появляется в теленовостях – совсем другое. Тебе нужно было держать все в секрете.

– Я так и делал.

– Так кто же сболтнул лишнее?

– Не знаю. Этот фонд Рандольфа – осиное гнездо, где каждый преследует собственные интересы. Там есть одна старушка, которая не участвовала в переговорах, но я не сомневаюсь, что она знает здание как свои пять пальцев. Наверняка она нашла удобное местечко и все подслушала. К тому же наша подруга в офисе федерального прокурора могла слить информацию прессе, чтобы не допустить сделку.

– Ты обвиняешь чиновника федеральной правоохранительной системы в использовании прессы в собственных интересах?

– Это случалось и раньше.

– Да, случалось. Почему ты сразу не сказал мне о картине?

– Думал, что давление со стороны поубавит пыл ФБР.

– Ну, насчет этого ты был почти прав. Поиски Грека Чарли набирают обороты. Теперь за ним охотятся все оперативные отделы в штатах Нью-Йорк, Нью-Джерси, Делавэр и Мэриленд.

– Вот дерьмо!

– Я так и думал, что ты в него вляпаешься.

– Ларри, ты слышал что-нибудь насчет наемного убийцы из Аллентауна?

Пауза.

– Откуда ты о нем узнал?

– Услышал где-то на улице.

– Ну да, конечно. Помнишь эти убийства, которые мы много лет пытаемся связать с бандой братьев Уоррик?

– Да.

– Говорят, что киллер – какой-то старый профессионал из Аллентауна.

– Вот как.

– Да.

– Это нехорошо, так ведь?

– Да, нехорошо. Хорошенько выспись, Виктор, потому что тебе понадобится свежая голова.