Мечеть Василия Блаженного

Теперь все треволнения и приключения остались позади. Пятикомнатная квартира на побережье, социальные льготы. (Раз в неделю приходит бесплатная домработница.) Все хорошо, вот только дети болтают между собой по-французски. В монастыре им категорически наказано практиковаться в русском, но все остальное время вокруг звучит только французская речь. Они уже вполне французские дети, дети из Верхней Нормандии. Как же повезло Франции, как красив, здоров и умен ее завтрашний день! А ведь это мог быть завтрашний день России. Обидно до слез понимать, кого Россия лишилась и кого она получила, получает и получит взамен. Уточнения тут не нужны, думается, всем ясно и так.

По чести сказать, история этой семьи — беспощадный приговор нашей миграционной политике. Все вертится и вертится в голове: как подобное могло произойти, мы что — страна-самоубийца, что ли? Да подобную многодетную семью, самостоятельную и востребованную, воспитывающую детей в русской культуре и в любви к России, да ее на вокзале стоило бы встречать с хлебом-солью!

Теперь же и говорить об этом бесполезно. Новым домом для них стал не Козьмодемьянск, а Кутанс, жизнь вошла в новое русло. Теперь они, хоть заманивай, уже не вернутся. Не узнать даже того, сколько еще судеб похожи на эту.

Перспективы лепрократии

Между тем, в самом деле хотелось бы знать, действительно ли Виктор Ющенко — прокаженный, как нам на прошлой неделе с энтузиазмом поведал третий, если не ошибаюсь, канал. Спроста это, или креативные пропагандисты постарались, поди разбери, только выступило несколько ученых мужей от медицины и подробно (даже с демонстрацией картинок) описали всякие разные «львиные личины», изменения формы ушей и прочая таковая… Бугорчатая-де разновидность, самая заразная.

Оказывается, тема проказы уже поднималась три-четыре года тому назад. Что и настораживает, уж слишком напоминает классическую борьбу политтехнологий: они нам — «русский диоксин», мы им — «оранжевую лепру». Что поделаешь, сейчас все мыслят категориями шоу-бизнеса, в том числе и самые рьяные противники этого способа мышления. А уж политики — особенно. Для своих украинский президент должен хоть из последних сил играть роль страдальца за независимость, для нас — наглядно иллюстрировать поговорку о том, что Бог метит шельму. Мучения живого человека и для сторонников, и для противников при этом равно нереальны, как предсмертные корчи гладиатора для римских зрителей.

Но, что интересно, года эдак с 2006-го обсуждение вероятности проказы украинского лидера на достаточно продолжительное (для политической жизни) время полностью затухает. И не вспыхивает вновь даже при самых резких поворотах во взаимоотношениях с Украиной (а только из таких поворотов наши взаимоотношения и состояли). И вдруг вновь речи о президентской лепре. И то, что происходит это без особого внешнеполитического повода, наводит на размышления самого неприятного свойства.

Надо вспомнить, что европейцы, познакомившиеся с лепрой сравнительно поздно, всегда воспринимали ее с мистическим ужасом как нечто глубоко чужое, не просто как болезнь (есть ведь и другие ужасные отвратительные болезни). Но особого рода ужас именно перед проказой мы впитываем даже со страниц наших детских невинных книжек: всякая там «Черная стрела» Стивенсона, джеклондоновский «Майкл, брат Джерри»… Очень и очень непростая Джоан Роулинг в изображении своих выдуманных «дементоров» на самом деле умело эксплуатирует чисто европейский архетип: плащ с капюшоном, скрывающим лицо (и таящий нечто ужасное, безглазое на его месте), рука со струпьями, высовывающаяся из рукава… Конечно, это прокаженный. Разве что колокольчиков на дементорах нету.

На самом деле лепра, просочившаяся в Западную Европу с Крестовыми походами, а в Россию — с присоединением Средней Азии, с тех пор полностью и не покидала наших пределов. Малоизвестный и довольно слабый рассказ А. Конан-Дойла «Полосатое лицо» как раз и повествует о том, что и просвещенный молодой колонизатор конца XIX столетия мог иной раз повторить судьбу рыцарей давних столетий. Рассказ кончается хорошо, вызванный Шерлоком Холмсом врач устанавливает у больного не проказу, а безобидное кожное заболевание, и необходимость распускать слухи о собственной гибели отпадает. Но ведь не с потолка же взята тема. Такое, несомненно, случалось, быть может, среди знакомых писателя. Или среди пациентов, он ведь сам был врачом.