Мечи Ямато

Под таби зашуршал песок. Дворик — даже в скудном свете факелов заметно — чистенький и ухоженный. Во дворе растут сакуры, каждое дерево окружено декоративным кольцом из камней. К ветвям привязаны ленточки, сейчас неподвижно висящие, — они, наверное, разноцветные, но ночью, как известно, все ленты серы. От ворот в стене ко входу в замок тянется дорожка, выложенная плоскими камнями...

Из-за угла замка выскользнули две темные фигуры. Через пять ударов сердца Омицу и Фудзита оказались возле Артема. Как и он, опустились на колени, чтобы в случае чего поменьше отсвечивать.

Артем показал ладонью на дверь. Касаи кивнул, вскочил и плавным, текучим шагом направился... а точнее будет сказать, покатился ко входу в замок. Вслушивайся до боли в ушах, не услышишь ни малейшего звука его шагов. Умеет, умеет. Артем же вершин мастерства бесшумной ходьбы так и не покорил, времени не хватило.

(Он вспомнил их тренировки по бесшумной ходьбе. Они часами ходили по нарубленному и разложенному на земле сухому тростнику. Ходили по песку и мягкой, чавкающей земле. Ходили и в гэта, и в таби, и босиком. Отрабатывали разные типы шагов в зависимости от почвы. Стремились свести звуки шагов к нулю, к полнейшей бесшумности...)

Касаи вернулся, показал скрещенные руки. Понятно, заперто изнутри. Лучше бы, конечно, было открыто, Л-ладно... Собственно, никто и не думал, что снимешь часовых и празднуй победу, что дальше все покатится, как санки по ледяной горе. Артем вспомнил подходящую к случаю фразу из какого-то французского фильма, она принадлежала комиссару полиции: «Ищем санитара, придурка и киллера. Короче, работы до хрена». Работы, действительно, было еще до хрена...

Артем тронул Омицу за плечо, показал в ту сторону, где располагались хозяйственные пристройки, то бишь всякие конюшни, сараи с тачками внутри, сараи без тачек. В той части замка, к которой примыкали пристройки, жили слуги: повара, конюхи, плотники, садовники и прочие трудовые резервы. За исключением служанок жены даймё — служанки жили в другой части замка.

Артем нарисовал в воздухе змейку. Омицу кивнула — мол, все поняла — и поднялась с коленок. Проводив ее взглядом, Артем перевел взгляд на стену. Им до прихода остальных делать пока было нечего. Впрочем, ждать оставалось недолго — темные силуэты один за другим сбегали по лестнице. Скоро все будут здесь.

Чтобы чем-то заполнить вынужденную паузу, Артем представил себе, что сейчас делает Омицу. Она уже должна была добраться до места, остановилась под окном, села на колени. Артем представил, как она снимает заплечный мешок, развязывает его горловину, достает из него четыре необходимых ей сейчас предмета: мешок с деревянными затычками, доку, деревянный сосуд емкостью эдак миллилитров на триста и множество свернутых в трубку тончайших, похожих на бумагу тростниковых листьев.

Сейчас Омицу наверняка уже вытаскивает из сосуда плотно прилегающую пробку. Она окунет в сосуд листья, даст листьям пропитаться жидкостью, находящейся в сосуде. (Состав этой гремучей смеси был Артему частично известен: кровь змеи, крота и тритона, растертые в порошок какие-то семена. Глубже он не вникал, поскольку самостоятельно изготавливать эту отраву не собирался. Вроде бы имели значения пропорции и еще обязательная свежесть чьей-то одной крови и обязательная несвежесть другой.)

Потом Омицу откроет доку[67]. Вытряхнет на ладонь угольки и всунет эти угольки внутрь свернутых трубкой листьев. На этом приготовления будут закончены.

Окно находится на высоте, превышающей рост самой Омицу раза в три с половиной. Уж кому-кому, а Омицу забраться на такую высоту ровно никакого труда не составит. Не составит труда удержаться в оконном проеме, там есть куда поставить ногу и за что схватиться рукой.

Наружные ставни, или, по-японски говоря, «амадо», по ночному времени, конечно, закрыты — чтобы меньше комарья и мошкары летело в комнаты. Ну а внутренние ставни по причине лета никто, конечно, не закрывает — кому охота спать в полной духоте. В ставнях-амадо имеется несколько отверстий — чтобы внутрь проходил воздух. В общем всего и нужно, что просунуть тлеющие листья в одно из этих отверстий, а остальные отверстия заткнуть деревянными затычками. Снотворный дым начнет заполнять помещение, где спят слуги.

Потом Омицу останется спуститься вниз, обогнуть угол и то же самое проделать со вторым окном и вторым помещением.

В отличие от того газа, которым спустя многие века будет освобожден с многочисленными жертвами захваченный чеченцами «Норд-Ост», снотворный дым яма-буси действовал далеко не моментально. Но зато никто от него и не умрет. Слуги лишь заснут... то есть они уже спят, но теперь их долго будет не добудиться, хоть над ухом кричи... Во всяком случае в этом уверяли Артема яма-буси.