Мечи Марса

— Кейлин это делает гораздо лучше меня. Поэтому я и сказала, что у нас есть средство помешать измене и если бы я была человеком, то посоветовала бы тебе бежать, надеясь на удачу. Но я не человек и знаю, что это бесполезно.

Она обернулась — прекрасная, как сказочное видение.

— У тебя своя гордость, — прошептала она. — Но все равно, я буду любить тебя. Я буду любить…

Она неожиданно исчезла, и руки Хара схватили ветер.

А он остался один, слушая шум лагеря и уже зная, что дано телепатическое предупреждение и через несколько секунд он умрет.

Из темноты возник Ток, движимый любовью и страхом и окликнул хозяина.

Хара совсем забыл, что все это время Ток шел за ними, забыл слова Кейлина о тех троих, умерших в Кумаре, и о том, почему они умерли. И что человек живет и может надеяться, даже когда надежды уже нет.

— Пошли, господин! Бежим!

Хара побежал. Но было уже поздно.

Проявились андроиды — быстрые проворные тени.

Ток был всего лишь в десяти метрах, но Хара понял, что он никогда не сможет догнать его.

Тогда он остановился и увидел Кейлина.

«Нас уничтожают огнем и сталью».

Огнем.

Он закричал, и грохот выстрела заглушил его слова.

Хара лежал и видел, что так и останется здесь, так как его нога была пробита выше колена. Потом рассеянно посмотрел на темную кровь, толчками вытекающую из раны, и поднял глаза на Кейлина.

Андроид, прочитал его мысли и негромко ответил.

— Ты уже сказал и… я предпочел бы, чтобы ты умер с нами.

На поляне стало удивительно тихо.

Андроиды замерли — тридцать четыре великолепных создания, последние из своей расы.

В джунглях тоже стояла тишина, но аборигены уже принялись за работу… В воздухе запахло дымом, ветер стал обжигающим и Хара увидел, как Кейлин поднял глаза к небу — к далеким звездам, сверкающим на краю вселенной.

Джунгли вздохнули, и пламя поднялось над деревьями, словно круг копий.

Кейлин быстро повернулся и крикнул:

— Мерит!

Она шагнула к нему.

— Ты счастлива, Мерит? Ты поступила по-человечески. Как женщина, разрушающая ради любви империю. — Он толкнул ее к землянину, потом медленно покачал головой. — Нет, это моя вина. Я должен был убить человека, — он резко рассмеялся. — А теперь это конец и пришел он от обезьяньих лап, которые только и умеют, что поджигать.

— Да, — хрипло сказал Хара, — обезьяны. Это пропасть, разделяющая нас. — Он посмотрел на приближающийся круг пламени. Нога страшно болела и разум уже, казалось, отделился от тела. — Мы не доверяем, что отличается от нас и так или иначе, всегда уничтожаем. Обезьяны. Непослушная возбужденная банда, гонимая страстями и голодом, которых ты никогда не поймешь… Вы не сможете править нами… Мы и сами не можем управлять собой.

Глаза Кейлина были устремлены на него — черные, сумрачные они блестели от каких-то ужасных мыслей.

— Возможно, — тихо сказал Кейлин. — И ты горд этим, не так ли? Слабый убивает того, кто выше и сильнее. Ты рад умереть, так как считаешь, что уничтожил нас. Но ты ошибаешься, землянин! Ты не уничтожил нас! — Освещенный красным светом пылающих деревьев, Кейлин возвысил голос, крича звездам и всему мирозданию: — Когда-нибудь вы снова сделаете нас!.. И мы унаследуем мир!

Теперь Хара понял, что было во взгляде Кейлина — вера.

Он видел ее у всех этих чудесных созданий, ожидающих красного савана.

Завеса огня упала между ними и скрыла андроидов от глаз Хары, а он хотел кричать, просить прощения, чувствуя себя ужасно маленьким, полным скверной, черной вины.

Он опустил голову и заплакал.

Потом услышал тихий голос Мерит:

— Их больше нет, скоро наступит и наша очередь.

Тогда он поднял голову и увидел в ее глазах странную радость.

— Ты любишь меня, Мерит? Ты все еще любишь меня.

Он обнял ее и понял, что только так и только теперь они смогут быть вместе. И был счастлив.

Роберт Е. Говард ВЕДЬМА, КОТОРАЯ РОДИТСЯ

Глава I. Кроваво-красный полумесяц

Тамарис, королева Хаурана, проснулась в тишине, скорее подобной безмолвию мрачных катакомб, чем спокойствию спящего дворца.

Она лежала и напряженно вглядывалась в темноту, а звезды мерцали в зарешеченном окне, освещая покои призрачным серебристым светом, как вдруг во мраке появилось мерцающее пятно — мертвенно-бледный круг на фоне черной бархатной портьеры.

Насмерть перепуганная королева, уже хотела было позвать стражу, когда в этом мрачном круге стал появляться какой-то темный предмет.

Это была человеческая голова!

Изображение становилось все более четким, и вид его заморозил крик в горле Тамарис. Она как бы глядела в зеркало, которое слегка искажало ее облик, отражая хищное мерцание глаз и мстительный изгиб губ.

— О, Иштар! — прошептала королева. — Я заколдована!

К ее ужасу видение заговорило, и его голос был подобен сладкому яду.

— Заколдована? Нет, дорогая сестра! Здесь нет колдовства.

— Сестра… — растерянно пробормотала испуганная девушка, — но у меня нет сестры.

— Ты никогда не имела сестры? — последовал насмешливый вопрос.

— Чья плоть была бы также чувствительна к ласке и боли, как и твоя?