Мечи свою молнию даже в смерть

«…Бельгийская полиция пресекла в Страсбурге, на площади Тюльпанов, попытку самосожжения одной из активистов антивоенного движения. Молодая женщина двадцати трех лет, предварительно раздевшись, приковала себя к фонарному столбу, а затем попыталась разлить и поджечь бензин из принесенной ею канистры. Подоспевшие полицейские сумели сбить пламя с женщины, однако несчастная все равно получила множественные ожоги. Пострадавшая, после того как ее доставили в Страсбургский ожоговый центр, смогла внятно озвучить свои требования подъехавшим журналистам. По ее словам, предстоящая международная инспекция атомного центра в Северном Иране, в горах Эль-Бурс, грозит „катастрофой, рождением Антихриста и изменением баланса мира“. К сожалению, эта женщина больше ничего не смогла сообщить. Впав в состояние комы, она скончалась через два с половиной часа, несмотря на все усилия медиков.

Пресс-атташе полицейского управления Страсбурга Рон Роншель осторожно заметил в интервью местному бельгийскому каналу, что несчастная вполне могла быть связана с последователями активно выступающей сейчас француженки Марики Мерди. Та не так давно пострадала от покушения на свою жизнь, но, тем не менее, не оставляет попыток затормозить процесс остановки международных инспекций ядерных объектов в Иране…»

CNN, Евробюро

Тексты Майя, Алексей и Махаб

– Ты только смотри там… танцу живота не забудь научиться, – напутствовал Алексей, вынимая чемодан Майи из джипа. – Как-никак, а там спецы покруче наших.

– О! Ишь ты! А так я тебя не устраиваю.

Майя, которая была одета в светло-голубое сари, шлепнула его по спине и заспешила к дверям международного сектора аэропорта Толмачево, – открытого, дующего прохладой, сверкающего чистотой, – засеменила по розовой плитке маленькими ступнями с тренькающими, позвякивающими при каждом шаге браслетами на щиколотках. Волосы девушки тоже были перевиты какими-то блестящими цепочками. Войдя в зал аэропорта, Майя остановила Алексея, уже двинувшегося к стойке регистрации, у которой стояла лишь пара человек.

– Погоди! Блин, дай же мне уехать по-симоронски наконец!

– Ну, давай.

Она достала из сумочки небольшую пластиковую бутылку с водой, в которой плавали лепестки цветов, а Алексей подал ей рисовую метелочку. Девушка стала разбрызгивать воду перед собой, распыляя ее по гладкому мраморному полу метелочкой, и негромко напевать:

Про воду споем, мы, о, Симорон!
Пусть торжествует вода-гегемон!
Про воду, которая нас обтекает.
Только водой обтекать будет, знаем!
Про воду, которой мы все так полны.
Пусть будет нам счастье раньше весны!
Про воду поем мы, о, Симоронище!
Будет пусть легкой наша дорожища!
Дорожкой ковровой пусть ляжет под ноги
Путь по воде – так! – золотые ноги!

Алексей негромко подпевал – единственный ритуал «проВОДов», который они с Майей придумали накануне. Алексей опасался одного: что, увидев их чудачества, неведомый ему араб немедленно разорвет сотрудничество с новоиспеченной переводчицей. Зря тогда Майя зубрила фарси!

Сотрудники аэропорта смотрели на странную парочку, разливающую воду на пол – в ход пошла вторая бутылка! – без особого удивления. Они тут уже привыкли ко многим экстравагантным иностранцам, как эта черноволосая девушка в сари. Дежурный администратор, высокая пухлая женщина, недовольно заметила:

– О, сейчас грязь разведут… надо бы им сказать!