Мечник. Око Перуна

– Кто тебе сказал, что я не задумывался?

– Ну ладно, не время спорить. Если ты хочешь сдаться финнам, не стоило оставлять меня в живых!

И греческий мудрец решился: в гущу нападавших ударили тяжелые арбалетные болты. Послышались вскрики. Но большая часть снарядов лишь взрыла балтийские волны. Оранжевый всполох греческого огня взвился тугой змеей и нанес немного больший урон. По морю растеклись лужи чадящего пламени, несколько лодок охватил пожар. Но в целом события развивались именно так, как предсказал Харальд. Лодки бросились врассыпную, а затем, перегруппировавшись, снова принялись подбираться к кораблю. На сей раз гораздо быстрее.

Когда первый смельчак забрался с топором наперевес на палубу, Харальд даже обрадовался: наконец-то дело. Свистнула сталь, брызнула кровь – голова финна покатилась по палубе. Светло-голубые глаза по инерции последние мгновения изумленно взирали на закрутившийся вокруг мир. Тело повалилось за борт.

За первым последовал второй, замахнувшийся топором. Удар топора пришелся туда, где мгновение назад сверкал шлем норвежского конунга. Топор впился в доски палубы. Но финн этого уже не увидел: боль в распоротом животе разорвала сознание. Солнце в глазах воина померкло еще до того, как выпотрошенное тело коснулось воды.

Однако финны все карабкались и карабкались на борт дромона. Краем глаза Харальд видел, что Архимед бросил свои рычаги и размахивает мечом, греческим, судя по всему. Было, однако, понятно, что проку в этом деле от него немного.

Харальд не был берсерком, но сейчас, в критическую минуту, что-то дикое, звериное проснулось в его душе. Медвежий рык раздался на морем. Легбиттер вонзался в тела врагов, палуба сделалась скользкой от крови. Финны отхлынули. Ожидая повторения атаки, Харальд стоял посреди корабля, выписывая мечом восьмерки и круги.

Но вождь финского воинства смекнул, что зря губит своих людей. Снова зазвучала команда, лодки отошли от бортов корабля. Несколько самых метких лучников взяли Харальда на прицел.

И

В горницу вошел хмурый Илья. Доброшка и Белка уставились на него вопросительно. Заметив их взгляд, Илья усмехнулся:

– Хороша парочка: ягненок да ярочка. Секретничаете?!

Доброшка запунцовел, «ягненком» он себя не считал, но с воеводой не поспоришь. А «ярочка» отвечала по-взрослому, как ни в чем не бывало:

– Секретничаем.

Илья опустился на лавку, зачерпнул ковшиком квасу из бочонка, поставил перед собой, но так и не отпил. Белка угадала, какая дума висит тяжким камнем на душе воеводы:

– Что решил с Вороном делать?

– Да вот не знаю. Упорный он, от своего не отступит. Нужно в Киев это чертово око везти. Пусть с киевским князем и разбирается.

– А не жалко?

– Да чего тут жалеть! Камень – он и есть камень. Ни сытости от него, ни тепла.

– А ведь говорят, удачу он приносит?

– Ну, не знаю. Не видел пока никакой особенной удачи от него. Головная боль одна.

– А кто повезет?

– Хочешь, ты повези. Киев-то ни разу не видела – посмотришь заодно. Вот и телохранитель у тебя есть – вместе поедете.

Доброшка за время всей беседы не проронил ни слова. С Белкой он готов был ехать хоть на край света и везти не просто чертово око, но всего черта целиком, вместе с чадами и домочадцами, но все-таки спросил:

– А что за «око» такое? Чертово?

– Да, наш священник отец Петр так его и называет. Крестится и плюется, как увидит. Раньше называли «Оком Перуна». А вообще измарагд это размером с куриное яйцо. Окован золотом. В былые времена его князья колохолмские, те, что из радимичей, на шею надевали по праздничным дням. Это вроде как знак был княжеский. А другой такой же был у соседнего князя. Так вот, как нагрянет на землю какая беда, оба города соберутся на Лысой горе, где изваяние Перуна стояло, и молятся ему. Меды варят, жертвы приносят. Былые молитвы не в пример нынешним веселее были. И песни пели, и хороводы водили, ну и с красными девицами, видать, без удержу любились. В общем, веселье. И чтобы Перун все это буйство видел, ему оба измарагда вместо глаз вставляли. Считалось, что, пока Перун двумя очами взирает, не случится с вятичами никакого горя.

Только всей этой истории конец пришел, когда Святослав нашу землю завоевал. Не спас Перун. Да и с какой стати спасать – Святослав же ему тоже кланялся, греческой веры не принимал. Видимо, его жертвы были обильней. Пропал камень. Думали, навсегда. Но вот три года тому назад принялись рыть новый погреб на том месте, где когда-то княжеские палаты стояли, и нашли кубышку. А в кубышке той монеты серебряные из стран полуденных, несколько перстней и гривна с этим самым «Оком». Красоты необыкновенной!

Положили в церковную ризницу. Думали, там сохранней будет. Но Ворон узнал – и началось…

– Требует отдать?

– Это было бы полбеды.

– Чего же ему надо?

– Понимаешь, требует он, чтобы я это «Око», будь оно неладно, сам на шее носил!

– Зачем?

– Ох, сложно объяснить.

В разговор вмешалась Белка:

– Я ему все рассказала, он поймет.

Сначала Илья посмотрел на девчушку укоризненно, но потом махнул рукой и продолжил, обращаясь к Доброшке: