Мечников

Вернувшись в Париж, Мечников увидел, что свершилось наконец то, о чем давно мечтали все сотрудники института.

Газеты писали о новом успехе науки, о величии французского гения; «Фигаро» объявила подписку в пользу Пастеровского института для приготовления противодифтерийной сыворотки, и деньги уже начали поступать.

…Когда Беринг открыл противодифтерийный антитоксин, казалось, что вот-вот будет создано средство, предупреждающее дифтерию. Но опыты показали, что предохраняющее действие антитоксина кратковременно. Уже через одну-две недели «предохраненные» свинки гибли от дифтерии так же, как и контрольные. Тогда Беринг решил лечить антитоксином уже заболевших животных и добился успеха. Но до лечения людей было еще далеко. Нужно было получить антитоксин из крови не морских свинок, а более крупных животных. Беринг стал заражать дифтерией кроликов, собак, овец и испытывать вырабатываемые ими антитоксины. Вскоре опыты он перенес в клинику и спас многих, казалось бы, обреченных детей. Но результаты были нестабильны. Иногда сыворотка помогала, иногда — нет. Запасы ее были невелики, и стоила она дорого.

И тут инициативу вновь перехватил Ру. Ему пришла в голову счастливая мысль использовать для получения антитоксина лошадей.

Институт был настолько беден, что первых двух животных ученому пришлось купить на собственные деньги. Но эти-то лошади и привели его к успеху.

В пылу «патриотических» чувств газеты приписывали все заслуги Ру, забыв о Беринге. Когда возмущенный Пастер напустился на одного репортера за то, что он написал неправду, тот спокойно ответил: «Ах, дорогой учитель, правда ведь не интересует публику».

Но публику интересовала сыворотка; подписка дала институту миллион франков.

Наконец-то можно было вздохнуть спокойно. Впрочем, ненадолго. Деньги ушли на приобретение участка напротив главного здания и строительство на нем инфекционной больницы.

Ученым опять пришлось дорожить каждой свинкой и экономить на лабораторной посуде.

4

…1 ноября 1894 года у Пастера случился тяжелый приступ уремии. Четыре часа он был без сознания. Родные и сотрудники организовали круглосуточное дежурство, которое длилось несколько месяцев. Не одну ночь скоротал у постели Пастера и Мечников.

Весной старому ученому стало лучше. Родные увезли его на дачу в Вильнев-л'Этан. Здесь Пастер проводил каждое лето, возвращался всегда окрепшим, и когда он вновь отправился в Вильнев-л'Этан, «то никому не могло прийти в голову, что он более не вернется в Париж», как вспоминал Мечников.

В начале сентября Илья Ильич получил письмо от Ру, который писал, что состояние учителя внушает тревогу. Илья Ильич тотчас поехал повидать Пастера. Великого старца он нашел в саду, под сенью раскидистого темно-красного бука. Против ожидания Пастер был бодр, оживлен, много смеялся. Успокоенный Мечников вернулся в Париж, но уже через несколько дней старику опять стало хуже. Кровоизлияние в мозг приковало его к постели, и он тихо скончался в 4 часа 40 минут дня 28 сентября 1895 года…

Смерть «спасителя человечества», оказавшего ему столько добра, острой болью отозвалась в душе Мечникова, и он утешался лишь сознанием того, что наука от этого, в сущности, ничего не потеряла, ибо для нее Пастер умер уже несколько лет назад.

Директором института стал Пьер-Эмиль Дюкло.

Химик по специальности, он начал с того, что основал большое отделение биологической химии и лаборатории по изучению пивоварения и сельскохозяйственных проблем. «Главнейшая же задача института — изучение инфекционных болезней, — вспоминал Мечников, — была отодвинута им на задний план. Бактериологические лаборатории, не пользуясь достаточными средствами, должны были кое-как влачить существование».

Дюкло в институте появлялся редко. Он много болел, а в промежутках между болезнями все силы отдавал общественной деятельности. Текущие дела вел заместитель директора Эмиль Ру, и ему, как мог, помогал Мечников.

Общие заботы еще больше сблизили друзей. Они взяли за правило видаться ежедневно, для чего даже выработали особый ритуал: каждый день в одно и то же время Ру приходил в лабораторию Мечникова пить молоко.

Издав в 1891 году свои «Лекции по сравнительной патологии воспаления», Мечников был уверен, что и другие разделы фагоцитарной теории не замедлит выпустить в свет. Но достижения сторонников гуморального направления потребовали от него новых углубленных исследований.

Роль аллексинов и антитоксинов в иммунитете становилась все более бесспорной. Примиренческая позиция Бухнера, утверждавшего, как мы помним, что аллексины поступают в плазму крови из фагоцитов, не устраивала Мечникова. Илья Ильич утверждал, что аллексины находятся внутри фагоцитов и только в тех редких случаях, когда фагоциты разрушаются (как в «пфейфферовском эффекте»), аллексины изливаются наружу и делают бактерицидной жидкую часть крови.