Мечников

Правда, торжествовать еще рано. Согласно уставу мало-мальски важное решение университетского совета может вступить в силу лишь после утверждения министром народного просвещения. А министр (вернее, товарищ министра граф Делянов — министр граф Дмитрий Толстой в длительном отпуске) находит формальную зацепку: Сеченов избран по кафедре зоологии, а диплома доктора зоологии у него нет — он доктор медицины.

Но Мечников не думает сдаваться; он предлагает присвоить Сеченову степень доктора зоологии без защиты диссертации: ученые заслуги Ивана Михайловича общеизвестны. И совет университета принимает предложение Ильи Ильича единогласно — совет не любит, когда высшее начальство отклоняет его решения.

Делянов опять волынит: в Новороссийском университете, видите ли, нет свободного места ординарного профессора.

«Его сиятельство изволили найти, — иронично сообщал Сеченов Мечникову, — что мое назначение потребует особенных издержек, за разрешением которых нужно еще обратиться в государственный совет. Там это дело затянется, канет в вечность и les apparences seront sauvees[14] таким же самым манером, как ваше неизбрание в Медико-хирургическую академию».

Но Сеченов не собирается сидеть сложа руки. Он спешит уведомить ректора, что готов освободить государственный бюджет от бремени непосильных расходов: перейти в Одессу экстраординарным профессором и даже доцентом.

«И эта попытка, — пояснял он Мечникову, — будет иметь, конечно, отрицательный результат, но, когда выдумают новый предлог, можно будет найти и против него средство».

Сеченов соглашался пустить в ход любые средства, кроме одного — искательства. «Мне несравненно приятнее получить место в Одессе с боя, чем по протекции», — писал он Мечникову, прося и его не прибегать к обходным маневрам. Даже к своему другу профессору Е. В. Пеликану, занимавшему крупный административный пост, Сеченов за помощью не обращался.

Случилось, однако, так, что Пеликан остановился в Одессе — он ехал в Константинополь на международный съезд, посвященный борьбе с холерой.

Пеликан нанес визит попечителю учебного округа С. П. Голубцову, и у них зашел разговор о Сеченове; на вопрос, действительно ли он так опасен, Пеликан расхохотался… Голубцов был личным другом Делянова. Этим и решилось дело.

Итак, победа. Полная и окончательная!

Но тот, кто участвует в борьбе, должен быть готов не только к победам, но и к поражениям. К этому Мечников готов не был.

…Талантливый ученый Александр Вериго, доцент химии, защитил докторскую диссертацию и получил формальное право на звание профессора. В факультете его единогласно избрали экстраординарным, но некоторые профессора на заседание не явились, а в совете стали оспаривать правомочность избрания. Ценковский, считавший, что интрига затеяна оттого, что Вериго поляк, и бывший сам поляком, тот самый Ценковский, что так заботливо учил Илью Ильича осторожности, вспылил, тут же подал прошение об отставке и в знак протеста покинул заседание.

Вместе с ним ушел и Мечников. Он был в числе тех, кто выдвигал Вериго; остаться безучастным он не мог да и не хотел. Илья Ильич горячился, говорил, что тоже подаст в отставку. Покинуть университет грозился и профессор химии Н. Н. Соколов.

Скандал становился слишком громким; о нем заговорили газеты.

Подобного оборота дела противники не ожидали, и поскольку нападение — лучший вид обороны, то они стали обвинять Соколова, Ценковского и Мечникова, что, угрожая оголить ведущие кафедры естественного факультета, они шантажируют совет.

В разгар событий пришло разрешение министерства командировать Мечникова на год за границу. Ценковский уговаривал его задержаться, но Илья Ильич рвался к больной жене. Перед отъездом он оставил Ценковскому чистые бланки со своей подписью, дабы тот в зависимости от обстоятельств подал нужную бумагу от его имени.

В Монтре Илья Ильич увидел, что Людмиле отнюдь не стало лучше. Он решил везти ее на Мадейру — принадлежавший Португалии остров, климат которого считался целительным для чахоточных. Тут ему показалось, что, оставив Ценковскому бланки со своей подписью, он поступил опрометчиво. Вести из Одессы приходили с большим запозданием. Как там идут дела? Может быть, бумага от его имени уже подана!.. А если отставку примут? Куда он денется? Чем будет оплачивать лечение Людмилы на дорогих заграничных курортах?

Он бросился на телеграф и послал ректору депешу: не давать хода прошению, если таковое получено.

То была минутная слабость. Ценковский не думал распоряжаться его судьбой и, узнав о телеграмме, сильно обиделся.

Самого Ценковского из-за «оскорбительного тона» заставили взять прошение обратно, но потребовали извинений и окончательно провалили Вериго. Ценковский подал другое, «приличное» прошение.

Кроме него и Н. Н. Соколова, никто в отставку не вышел. Даже пострадавший, Вериго, о котором Ценковский писал, что он «ни под каким предлогом не останется в университете», остался. Тому, правда, способствовали особые и неожиданные обстоятельства.