Мечом раздвину рубежи

Казалось бы, после кровопролитного боя и сильного шторма Микула и Сфенкел заслужили у великого князя право на отдых, но не тут-то было. Сразу после возвращения Микула долго находился в великокняжеском шатре; а утром его воины начали хлопотать подле ладей, приводя их в порядок, а Микула с Сарычем все время до полудня провели в разговорах с пленниками, которых по одному доставляли в шатер к сотнику. Но особенно привлекло внимание Хозроя то, что и возле готовившихся к плаванию ладей, и в шатре у Микулы несколько раз появлялся великий князь. Что это – случайность или подтверждение важности дела, которым занимался сейчас Микула? Поэтому раб получил строжайший приказ как можно быстрее выведать, чем занят Микула и отчего это так интересует великого князя. Видимо, раб переусердствовал в своем желании угодить хозяину и допустил в чем-то грубейшую ошибку, ответ за которую мог держать и Хозрой, несущий полную ответственность за принадлежавшую ему живую собственность.

Дружинник швырнул раба Хозрою под ноги, встал у входа в палатку, загородив его широкой спиной.

– Купец, знаком ли тебе сей человек? – спросил Сфенкел у Хозроя, указывая на распростертого у столика раба.

– Это мой раб, славный воевода,– ответил Хозрой.– Чем он прогневил тебя, победителя лучшей половины войска Дивдада? Не уступил дорогу? Слишком поздно поклонился? Не так посмотрел?

– Он подслушивал, о чем говорили в шатре сотника,– кивнул Сфенкел на Микулу.– Я сам застал его за этим занятием.

– Подслушивал? – разыграл удивление Хозрой.– Но он не может этого делать, ибо глух от рождения.

– Глух? Не верю! Он стоял на четвереньках, прильнув шатру ухом, и по его хитрой роже было видно, что он в слышит.

– Да он попросту прятался в тени от солнца!

– В том месте не было тени! Наоборот, вовсю жарило солнце! Зато там никто не ходит и его не могли увидеть! Мне удалось это потому, что я случайно обратил внимание на его шевельнувшуюся тень! Он хорошо знал, где лучше и безопаснее подслушивать!

– Все понятно! Эта ленивая скотина не иначе как спала. Увильнула от порученной работы, нашла укромное местечко и спала.

– Ты что, тоже глухой? – вскричал Сфенкел.– Я сказал, что он подслушивал, а не спал! Стоял на четвереньках, приложив ухо к шатру, и подслушивал.

– Славный воевода, эти скоты могут спать в любом положении… стоя, на четвереньках, даже во время работы. Смотри, он и сейчас спит! – торжествующе возопил Хозрой, толкая ногой раба, неподвижно лежавшего рядом со столи-ком с выпученными глазами и глупейшей гримасой на лице.– Эта двуногая скотина только и может, что жрать и спать! И я платил за нее деньги! Позор мне!

– Но почему он выбрал место для сна именно у шатра сотника? – уже спокойнее спросил Сфенкел.– Во всем лагере нет другого?

– Славный воевода, победитель Дивдада, но ты сам сказал, что в том месте никто не ходит и ты заметил его случайно. Разве раб может спать днем там, где его могут увидеть и сообщить об этом хозяину? Нет, он найдет для этого самое безлюдное место.

– Купец, ты надоел мне со своими объяснениями! -опять вскипел тысяцкий.– Твой раб не спал, а подслушивал! Подслушивал, понимаешь?

Чем дольше шел разговор, тем больше успокаивался Хозрой. Русы уверены, что его раб их подслушивал? Прекрасно! Гораздо хуже, когда рабы обвиняются в желании совершить кражу. В этом случае дело приходится улаживать с помощью денег, а расставаться с ними Хозрой не любил больше всего в жизни. Поскольку русский тысяцкий ни разу не употребил слова «кража», можно считать, что ничего страшного не произошло, ибо против подозрений у Хозроя имеется неопровержимый, не раз успешно использовавшийся довод, который он сейчас пустит в ход.

– Славный воевода, но этого не может быть! Мой раб не только глух, но и нем! Смотри!

Хозрой ударил раба ногой в бок и, когда тот уставился на него ничего не выражающими глазами, отвесил ему пару звонких пощечин, после чего взгляд раба стал осмысленным.

– Открой рот! – заорал Хозрой в лицо рабу, сжимая его Щеки с двух сторон кулаками.– Открой рот, скотина!

От боли раб застонал, раскрыл рот, и Хозрой, ухватив его за волосы, развернул лицом к Сфенкелу.

– Смотри, славный воевода! Даже если бы раб и мог что-либо слышать, он не в состоянии никому об этом сообщить. Зачем ему, рискуя жизнью, узнавать то, чем он не может воспользоваться, продав свои сведения врагам Руси?

– Он может это сделать,– возразил Сфенкел.– Я не раз видел глухонемых, которые переговаривались жестами и губами.

– Я тоже, но те глухонемые были нормальными людьми, а это недоумок. Посмотри на его лицо, славный воевода, разве заметно в его чертах хотя бы подобие разума? Да и кому он может передать подслушанное? Дивдаду? Персидскому шаху? Владыке Мазендарана? Все, что он мог узнать, останется в его глупой башке и на этом острове. А чтобы раб не спал там, где не положено, я велю наказать его! Пошел вон! – крикнул Хозрой, выпуская волосы раба и давая ему сильный пинок под зад.

Замычав, человечек засеменил на четвереньках в дальний угол палатки, испуганно косясь на хозяина и время от времени мыча.