Мечом раздвину рубежи

Когда Фулнер, будто нечаянно или от усталости, два раза подряд споткнулся и затем со всего маху упал плашмя вместе с сотником на камни, он наконец добился своего. Разбросав в сторону руки, подогнув под себя раненую ногу, русич остался неподвижно лежать, не делая попыток подняться. Испуганный викинг быстро перевернул его на спину, заглянул в бледное, осунувшееся лицо, приложил ухо к груди. Сердце раненого еле слышно билось, и Фулнер, облегченно вздохнув, осторожно принялся трясти его за плечо:

– Сотник, что с тобой? Очнись, слышишь…

Русич слабо застонал, открыл глаза. Ничего не понимая, повел взглядом вокруг себя. Вскоре в его глазах появилось осмысленное выражение, они остановились на викинге. Опершись на локоть здоровой руки, сотник попытался поднять голову, однако тотчас уронил ее на грудь.

– Гирдман, помоги,– тихо, почти шепотом произнес он.– Прислони меня к тому камню и присядь рядом. Мне надобно сказать тебе нечто важное.

С радостно забившимся сердцем Фулнер выполнил просьбу раненого, опустился подле него на колени.

– Что с тобой, сотник? – как можно ласковее спросил он.– Устал, плохо себя чувствуешь? Полежи, отдохни – и пойдем дальше.

По бескровным губам русича пробежало подобие горькой усмешки.

– Поздно, гирдман. Я отходил на земле все, что было отпущено мне богами. Они уже ждут меня на Небе, души предков зовут меня к себе. Но прежде чем встретиться с ними, я должен исполнить до конца долг воина-русича. Гирдман, поклянись, что выполнишь последнюю волю умирающего.

– Клянусь! – торжественно произнес Фулнер.– Клянусь именем Одина и честью викинга.

– Вначале прости, что сказал тебе у родника неправду,– с трудом выталкивая изо рта слова, начал русич.– Я не одинокий беглец, как ты, а из второго отряда русичей, что высадился на берег после тех трех сотен, которые ты пытался отыскать. Сам главный воевода Асмус послал меня в замок кмета, дабы я…

Раненый смолк, зашелся в кашле, некоторое время лежал молча. Потом заговорил снова, однако настолько тихо, что Фулнеру пришлось наклониться вплотную к его лицу, чтобы рассышать обращенные к нему слова:

– Гирдман, души предков вокруг нас, они явились за мной, их голоса постоянно звучат в моих ушах. Я не увижу кмета, не смогу передать ему послание воеводы Асмуса. Это свершишь ты, мой товарищ по оружию. Мы оба воины, ты должен хорошо понимать, что такое воинский долг и клятва, данная умирающему.

– Клянусь, что выполню твою волю, сотник.

– Оставишь меня здесь, а сам пойдешь в замок кмета. Расскажешь Младану обо всем, что случилось со мной, и передашь ему… передашь только одно слово – «пора». Слышишь? Молвишь, что главный воевода Асмус велел передать ему «пора». Повтори, гирдман.

– Скажу кмету: воевода Асмус передал ему – «пора».

– Теперь забудь про меня и спеши в замок,– с облегчением сказал сотник.– Прощай, гирдман, и пускай Один воздаст тебе сполна за свершенные добрые дела.

Русич закрыл глаза, вновь склонил голову на грудь, бессильно вытянув руки вдоль туловища. Казалось, он мертв, лишь слабое дыхание да легкая дрожь пальцев раненой руки говорили о том, что в нем еще теплилась жизнь. Не спуская с Владимира глаз, Фулнер разочарованно вздохнул. Итак, он добился своего, но что значит единственное слово «пора», которое должен был передать русский сотник болгарскому кмету от главного воеводы Асмуса?

Однако предусмотрительный викинг предвидел и такой поворот событий. Пусть ему не дано понять смысл сообщения воеводы Асмуса Младану, возможно, он сможет разгадать то, что уже кмет захочет передать воеводе в ответ. Но для этого необходимо сделать так, чтобы гонцом от Младана к русам стал только он, викинг Фулнер. Самым же веским доводом в пользу такого решения кмета может быть его появление в замке с настоящим гонцом воеводы Асмуса.

Фулнер поднялся с коленей, быстрыми шагами направился в сторону густых кустов позади себя. Старший из акритов вышел ему навстречу, почтительно склонил голову:

– Слушаю тебя, господин.

– Быстро готовьте носилки из ветвей. Покуда рус жив, его необходимо как можно скорее доставить в замок кмета.

– Кто ты, варяг?

Голос Младана, сидевшего в кресле у окна горницы, прозвучал ровно и спокойно. Но в глазах, которые кмет ни на мгновенье не отводил от Фулнера, читалось не столько любопытство, сколько плохо скрываемая настороженность.

Сотника Владимира и викинга только что доставил в замок повстречавший их на горной дороге болгарский разъезд. Русича, который находился в забытьи и едва дышал, поместили в одной из комнат дома, передав его на попечение домашнего лекаря Младана. Фулнера, позволив ему только перекусить, выпить стакан вина и наскоро смыть с лица грязь и пот, сразу доставили к хозяину замка. Сейчас Младан с непонятной ему смутной тревогой всматривался в высокую крепкую фигуру викинга, в его грубое, заросшее густой светлой бородой лицо. До этого он уже успел обратить внимание на его изодранную одежду и покрытые пылью сапоги, на исцарапанные в кровь руки.