Мечта для нас

Казалось, она смотрела на меня целую вечность, а потом в ее глазах блеснули слезы, и это окончательно разбило мне сердце. Девушка не сказала ни слова, щеки у нее покраснели, дыхание стало прерывистым. Затем она повернулась и побежала к своей машине; взревел мотор, а в следующую секунду она уехала. Я смотрел, как исчезают вдали огни задних фар.

Я стоял на тротуаре, глубоко дыша, мой разум словно пребывал в колдовском тумане. Опомнился я, только когда за спиной у меня раздался какой-то шум. В лицо ударил порыв холодного ветра, и я окончательно пришел в себя.

Я заставил себя двигаться и, машинально передвигая ноги, направился в сторону дома. Но каждый раз, делая шаг, я вспоминал наш поцелуй и ощущал на языке вкус персика. Опустив взгляд, я увидел, что на руках остались следы ногтей – Бонни ухватилась за меня очень крепко. Моя грудь еще хранила тепло ее тела.

– Черт, – пробормотал я и облизнул губы. Пирсинг на языке был еще теплым от ее прикосновений. Я шел, не замечая ничего и никого вокруг, я даже не понял, что дошел до своей комнаты, пока не уткнулся лбом в дверь.

Шагнув внутрь, я увидел, что Истон, с ног до головы забрызганный краской, сидит на своем рабочем стуле, а натянутый на мольберт холст закрашен темными цветами. Я уставился на картину. Обычно Истон отдавал предпочтение ярким краскам, и было странно видеть, что он вдруг переключился на серые, коричневые и темно-красные оттенки.

Приятель глянул на меня через плечо и буркнул:

– Кромвель.

Я в ответ молча кивнул. Голова шла кругом, мысли путались. Я мог думать только о сестре-близняшке Истона и об оставшемся на языке вкусе персика. Я рухнул на кровать и стал смотреть в потолок, а закрыв глаза, снова увидел Бонни, ее длинные волосы и коричневые сапожки. Тогда я с силой надавил ладонями на опущенные веки, пытаясь избавиться от этого образа.

«Сегодня ты проявил жестокость, Кромвель Дин. Ты был холодным, несносным и злым».

Эти слова вонзались в сердце, точно кинжалы, но боль, терзавшая мою душу, исчезла, когда я вспомнил, как смотрела на меня Бонни после поцелуя, вспомнил ее припухшие губы и порозовевшие щеки.

Я открыл глаза. Истон сидел на прежнем месте и смотрел на картину.

– Истон?

Кажется, мой голос вывел Истона из глубокой задумчивости.

В последнее время он вел себя как-то странно: словно замкнулся в себе и почти не лез в мою жизнь.

Истон повернулся:

– Чего?

– Просто позвал тебя по имени. – Истон отложил кисти и палитру, потер ладонью лоб. Я посмотрел на его картину. – Мрачненько.

Он сердито поглядел на полотно, потом вдруг улыбнулся, пожал плечами, встал со стула и сел на мою кровать.

– Если испачкаешь одеяло краской – будешь сам отстирывать.

Истон «поиграл» бровями.

– После визита Кейси тебе все равно придется его стирать.

Кейси… При мысли о ней во рту стало кисло. Мне хотелось, чтобы воспоминание о Бонни оставалось в памяти как можно дольше. Хотя, похоже, мне уже никогда не выбросить ее из головы.

– Мы так и не перепихнулись.

– А Бонни утверждает обратное.

– Она ошибается. – Мой взгляд снова устремился к картине. – А где же весь неон?

Истон длинно выдохнул:

– Настроение сейчас не то. – Было в его тоне что-то такое, чему я не смог подобрать названия. Его голос стал зеленым, как листва. – Где пропадал? – поинтересовался приятель, очевидно, решив сменить тему.

Я потянулся, взял с прикроватного столика ноутбук и проверил, как там новые миксы, которые я недавно загрузил в Интернет. Тысячи скачиваний.

– Ходил кофе пить.

– Видел Бонни? Она всегда сидит в кофейне по выходным. Амбар не для нее.

Я покачал головой, не встречаясь с приятелем взглядом.

– Не-а, не видел.

– Наверное, уже ушла домой. Завтра вечером будет живое шоу. – Он произнес это, как нечто само собой разумеющееся, и я едва не пропустил сказанное мимо ушей.

– Живое шоу?

Истон встал, через голову стянул рубашку и лег в постель, потом взял планшет и включил очередную серию какого-то сериала.

– Она что, ходит слушать такие выступления? – спросил я, включая свою музыку.

– Она там выступает. – Истон взял наушники. – Я просто вырубаюсь.

Я кивнул, а он надел наушники. Интересно, что Бонни будет делать на этом живом шоу? Мне-то казалось, она предпочитает исключительно классическую музыку. Я принялся доделывать незаконченные миксы, но никак не мог сосредоточиться. Мысли о Бонни не давали мне покоя. Тот поцелуй… Ее огромные карие глаза. Когда она попросила оставить ее в покое, я почувствовал себя таким потерянным. После поцелуя она так на меня смотрела…

Я закрыл программу для сведения треков и открыл интернет-сайт городской кофейни. Завтра состоится живое шоу. Начало в восемь.

Я опустил крышку ноутбука и зажмурился. Перед глазами стояло красивое личико Бонни, и я чувствовал, что маленький мирок, в котором я закрылся от остального мира, шатается.

– Кромвель?

Голос Истона выдернул меня из полудремы. Я кое-как открыл глаза.

– Чего?

– Завтра выступление в Амбаре. Ты участвуешь?

Я открыл было рот, чтобы сказать «да», но вместо этого помедлил, а потом ответил:

– Не могу. Занят.

– Подцепил горячую штучку?

Я медленно выдохнул.

– Просто надо кое-куда сходить.