Мечта длиною в лето

– Спекается торф, – мимоходом заметила баба Лена, когда он расспрашивал о том, не находили ли местные жители старинного оружия на болоте, – там уже ничего не найдёшь, только сам утонешь. Хотя, – она на секунду задумалась, – время от времени тут шныряют городские парни, расспрашивают про старину. Правда, они больше иконами интересуются да старыми книгами. А у нас в деревне их и нет ни у кого. Если только на чердаках в сундуке случайно завалялись.

– А у вас завалялись?

Федькино сердчишко стукнуло от приятного предчувствия.

– У меня-то? – Розовый халатик бабы Лены колыхнулся от смеха. – Если вам интересно, то залезайте да смотрите. Что найдёте – всё ваше.

* * *

– Ещё пять минут, и мы сваримся вкрутую, как два яйца, – предупредила Фёдора Юлька, когда они шли по мосткам, настеленным на чердаке между балками.

– C мостков не сходите, – предупредила баба Лена, – потолок в одну доску положен, да и те подгнили. Ну да ничего, на мой век хватит.

Неподвижный воздух, разогретый слоем чёрного рубероида на крыше, горячим коконом обволакивал тело.

– Не хотел бы я быть курицей-гриль в духовке, – пыхтя пошутил Федька, представив свою кожу покрытой золотистой румяной корочкой, присыпанной солью и специями.

Из досок на потолке торчали ржавые гвозди, а из небольшого полукруглого окна в торце чердака полосами падал свет, заставляя шевелиться тени в укромных углах. Они наползали друг на друга, словно живые существа, высвобождая из своего плена то старую гармонь-трёхрядку с оторванными кнопками, то самовар с отломанными ручками.

– Винтаж, – авторитетно заявила Юлька, оценивая обломки былой жизни. – Сейчас на него самая мода.

Никакое пекло не заставило бы сестру и брата Румянцевых слезть вниз. Они чувствовали себя первооткрывателями, держащими в руках ключи от далёкого прошлого. Около самого входа остовом погибшего корабля возвышался ткацкий станок с натянутыми вертикально суровыми нитями. Рядом стояла корзина пустых деревянных катушек.

Юлька заинтересованно провела мизинцем по нитям, словно играя на арфе.

– Такие станки уже лет сто не делают, нам в музее экскурсовод рассказывал.

– Смотри, сундук!

– Где?

Протянув руку, сестра шевельнула пальцами в направлении окна. Федька прищурился. Между двумя толстыми балками был затиснут огромный сундук красного цвета, по бокам обитый металлическими полосами.

– Ух ты! Я даже мог бы на нём лечь! – восхитился Федька, пытаясь первым добраться до диковинки. Но Юлька решительно приставила ладонь к его груди:

– Твой номер последний. Я сундук увидала!

Мало того, что сундук выглядел как клад с пиратскими сокровищами, он был заперт на огромный ключ, торчащий из замка и восхитительно окутанный паутиной.

– Как серая фата, – сказала Юлька, – липкая, наверно, и с пауком. Ты смахни её, Федька.

– Сама смахивай, – недовольно буркнул Федька, но паутину смахнул, благо рядом висел непонятный инструмент вроде серпа с двумя ручками.

С поспешностью, словно сундук может испариться в тягучем воздухе, Юлька с Федькой одновременно положили руки на крышку, не решаясь приоткрыть тайну. Вблизи стало видно, что тёмно-красная поверхность дерева испещрена тонкой сетью мельчайших трещинок, а железо по краям кое-где покрыто ржавчиной. Едва различимой жёлтой лентой сундук опоясывала надпись, затейливо выведенная крупными буквами: «Не хвались серебром, хвались добром».

Федька спросил шёпотом:

– Можно я открою? Я же пыль стряхивал.

Протянутая к ключу рука Юльки остановилась на полпути, и снисходительный голос позволил:

– Открывай.

Ключ со скрежетом лязгнул, и Федька, торжествуя, откинул крышку.

Выпирая наружу лохматым боком, из недр сундука упруго вспучилась свалявшаяся шуба из искусственного меха.

– Фу, – выдохнула Юлька с выражением разочарования, – я думала, там что-нибудь интересненькое будет.

Подумав, что в эту жару шуба как раз то, что надо, Федька вытащил её наружу, чуть не задохнувшись от крепкого запаха какой-то травы, которой были переложены упакованные стопками вещи.

Смешные туфли с гнутыми каблуками, две разномастные галоши, одна из которых почему-то была красная, три рваных шали, отрез тюля в чернильных пятнах и картонная коробка из-под обуви, в которой лежал серый фарфоровый слон с гравировкой на боку: «Лене от Оли в день окончания школы». Больше в сундуке ничего не было.

Осторожно вытащив статуэтку слона, Федька взял её двумя руками за бока, поднеся к свету, и, глядя на серый фарфор, вспомнил тесную однокомнатную квартирку, наполненную газом, и взмах лапы нахального кота.

– Да ведь этот слон такой же, какой разбился у соседки! – пробормотал Федька, предположив, что в прошлом веке магазины страны были заполнены стадами слонов, слоних и слоников.

– Давай поставим бабе Лене на комод. Наверное, она о нём забыла!

– Поставь, – равнодушно сказала Юлька, – кому нужна эта дребедень!

Но вдруг поднесла палец к губам, призывая к тишине. Юлькин взгляд был направлен в окно поверх Федькиной головы, а чтобы лучше видеть, она встала на цыпочки.

– Смотри, смотри…