Мечта, которая сбылась (СИ)

— Послушай, малютка, — развязно заговорил один из спутников офицера, — нынче вечером мы едем на гуляние в Булонский лес. У нас будет праздник!

— Праздник? — переспросила девушка, ничего не понимая.

— Наш приятель прощается с жизнью холостяка, сегодня оглашена его помолвка, — рассмеялся другой весельчак. — Такое дело стоит того, чтобы отметить его хорошенько!

— Помолвка? — насторожилась цыганка, не сводя испытующих очей с офицера.

— Да, клянусь папским брюхом, помолвка! — засмеялся капитан. — А я помню тебя, малютка. За тобой гнался хромой горбун, страшный, как сам Вельзевул. Что эдакой безобразной харе вздумалось похищать девушек, точно дворянину? Он ещё укусил одного из моих ребят прежде, чем мы скрутили его, что обошлось ему в пару лишних тумаков.

— Прекрасная же у тебя память, недоносок! — неприязненно подумал Фролло, так же, как и цыганка, не спуская глаз с капитана. Но если Эсмеральда смотрела на офицера с немым обожанием, то горящий, как у кота, взор Фролло пылал неукротимой злобой. Жеан стоял, недвижим, и на бескровном лице его жили одни глаза, нацелившиеся на недруга чёрными прорезями зрачков. Если бы он только мог, он бы испепелил фанфарона в золотом мундире. Преждевременно судья записал в противники бродячего поэта! Гренгуар оказался не разлучником, а товарищем по несчастью. По-настоящему опасаться следовало лощёного капитана королевских стрелков. Вот кому Эсмеральда дарила сокровища своей любви! А ведь это равнялось метанию бисера перед свиньями. Разве пустоголовый солдафон заслуживал такой изумительной женщины?

— Ты тогда столь проворно сбежала, — продолжал меж тем офицер, нечувствительный к бессильной ярости тайного недруга, — что лишила меня счастья завязать знакомство с очаровательнейшей из девиц Парижа. Пожалуй, ты меня даже не помнишь?

— О нет, я помню, господин Феб де Шатопер! — смущённо отозвалась цыганка. — Так что же вам угодно? — повторила она прежний вопрос. Голос её звенел нежностью. Она готовилась с благоговением выслушать просьбу возлюбленного капитана, радуясь возможности услужить ему.

— Жером сказал тебе, что мы нынче гуляем в Булонском лесу, — пояснил Феб, польщённый постоянством красавицы, не запамятовавшей его имя. Он, рисуясь, говорил по возможности красноречиво, избегая солдафонских словечек. — У нас есть музыканты, но недостаёт танцоров. Так не спляшешь ли ты для нас, цыганка? Не волнуйся, мы с лихвой тебя вознаградим! Задаток можешь получить прямо сейчас.

С этими словами капитан бросил монетку в бубен, который плясунья всё держала в руках. Фролло скрипнул зубами. Желанная победа неотвратимо ускользала от него. Прекрасная цыганка, нахмурившись, сдвинула брови. Известие о помолвке капитана заставило её поникнуть, подобно цветку под холодным дыханием мороза. Так, значит, вот кем оказалась та дама, с которой она на прошлой неделе видела Феба на балконе дома, выходящего фасадом на Соборную площадь! Наивная, как все влюблённые, цыганка придумывала различные версии, только бы не смотреть в глаза правде. А правда не замедлила заявить о себе, и богатая дама оказалась, конечно же, никакой не сестрой, а наречённой невестой. Но вместе с тем Феб помнил её, бедную цыганку. Это придало ей смелости, вселило надежду на то, что не всё для неё потеряно. Ведь там, в лесу, целую ночь рядом с ним проведёт не невеста, а она, Эсмеральда. Девушку не смутило позёрство офицера, не спросившего её имени, которого он, скорее всего, не запомнил.

Жеан затаил дыхание, выжидая возмущённого отказа плясуньи. Увы! Гордость, если и числилась среди добродетелей Эсмеральды, то в решающий момент бессовестно предала свою владелицу.

— Я согласна, — тихо произнесла цыганка. — Когда вы отправляетесь?

— Сейчас! — подкрутил щёгольские усы Феб. — Весело будет так, что черти в преисподней запляшут от нашей музыки, провалиться мне на месте!

Фролло едва не разразился потоком всех известных ему ругательств, способных привести в ужас смиренного брата-священника. Чертыхнувшись сквозь зубы, он удалился, пока гуляки не обратили на него внимание. Ноющая, незнакомая прежде боль терзала его.

Тем временем тот, кого назвали Жеромом, задумал новую забаву. Посмотрев, как Гренгуар, краснея от натуги, выделывает кульбиты на протёртом ковре с арабесками, молодой повеса воскликнул:

— Эге! Не взять ли с собою ещё и шута с козой? Пускай потешат нас выкрутасами! Цыганка, зови своего дружка, или кто он тебе там, чтобы он составил нам компанию.

— Однако его лицо мне знакомо, — присвистнул третий приятель. — Кто он таков?

— Пьер Гренгуар, сударь, — ответила Эсмеральда, предпочтя при Фебе умолчать об отношениях, связывающих её с компаньоном по уличным выступлениям. — Он поэт, но вынужден был сменить ремесло на более прибыльное.

— Гром и молния! Теперь припоминаю! Это он автор той мистерии, что в праздник Крещения нагнала на нас скуку. Смею надеяться, что его новое представление не столь уныло.