Мечта о любви

В последовавшие за этим дни, словно заключив тактическое соглашение, Эшли с Дэном старательно избегали разговоров на темы, не связанные с природой и экологией острова. Их вроде бы мирное и ничем не замутненное существование на самом деле походило на прогулку по минному полю, когда любой неудачный шаг мог привести к убийственным последствиям. Но Эшли гораздо сильнее тревожили сейчас другие мысли.

Решение о переезде в «Кендаллз-Иден» было изначально связано для нее с внутренним компромиссом и обещанием не морочить себе голову никакими романтическими бреднями по поводу их отношений с Дэном. Предупрежден – значит, вооружен. А ее так называемая влюбленность в Дэна – не более чем плод больного воображения, все еще страдавшего от последствий катастрофы. Естественно, она испытывает определенную привязанность и даже благодарность – но исключительно дружеского характера.

Однако с каждой минутой Эшли все больше убеждалась в том, что напрасно пытается обмануть сама себя. Только в присутствии Дэна в ней снова пробуждался интерес к жизни. И все, о чем она могла мечтать, – это быть вместе с ним, не расставаясь ни днем ни ночью. Сейчас она готова была лишь посмеяться над своими наивными попытками представить их отношения как невинную платоническую дружбу. Оставалось проклинать свою беспечность и слабость. Чего теперь стоили все клятвы и обещания никогда больше не подставляться, не становиться слишком уязвимой из-за новой сердечной привязанности? Мало того, что она пошла на поводу у разбушевавшихся чувств – ее угораздило сделать объектом обожания единственного человека, испортившего отношения с ее родней. Эшли спохватилась, когда стало слишком поздно и их взаимная привязанность успела окрепнуть. В этом-то и заключалась опасность. В данной ситуации оставалось лишь одно: сделать вид, будто ничего не случилось, похоронить тайные мечты и тревоги на самом дне души и с головой уйти в работу в Центре дикой природы.

Когда у Эшли с Дэном выдавалось свободное время, они совершали прогулки на мыс, к старинному маяку, или катались по городу на открытых троллейбусах, любуясь окрестностями. Иногда они садились в малолитражку, чтобы прокатиться в самые дальние и глухие уголки острова, где никто не мешал им хохотать до упаду над самыми немудреными шутками и горланить песни.

Когда им хотелось размяться, можно было взять велосипеды и прокатиться по тенистым дорожкам апельсинового сада, изнемогавшего от жары в соленом влажном воздухе. Но самым частым времяпровождением стали прогулки по песчаному пляжу. Вооружившись длинными палками, Эшли и Дэн медленно брели вдоль кромки воды, извлекая из песка дары моря и восторгаясь удивительной формой и цветом нежных раковин.

Казалось, что их жизнь устоялась и никакие перемены не смогут нарушить плавное течение дней, пока в июне у Теда и Джессамин не родился ребенок. Роды начались на шесть недель раньше срока. На свет появилась девочка, едва дотянувшая до двух килограммов. Хрупкие косточки, обтянутые красной морщинистой кожей; на странно исковерканной головке темнела жидкая прядь волос. Хотя Эшли отлично знала о том, что череп новорожденной удлинился из-за щипцов, наложенных во время родов, и со временем кости выправятся и примут нормальную форму, она не могла смотреть без слез на это жалкое существо, плакавшее по другую сторону стеклянной стены в палате интенсивной терапии. Джессамин до последней минуты надеялась задобрить Теда, вручив ему розовощекого пухлого сына. Он ничего не мог с собой поделать и мрачнел с каждым днем по мере приближения родов, пока окончательно не замкнулся в раковине молчаливого скептицизма. Наверное, он смирился бы и с девочкой, будь это улыбчивое милое существо, похожее на херувима. Но такое испытание оказалось ему не по плечу. Тед едва посмотрел на ребенка, отвернулся и ушел. Зато у Джессамин ни на минуту не возникло сомнений в том, что ее дочь – самый красивый младенец в мире. Она так и сияла от гордости и назвала свою дочку Айви Роуз.

Прошла неделя. Эшли стояла в детской в доме у Джессамин и ласково смотрела на Айви Роуз, мирно сопевшую в своей розовой колыбельке. Тед стоял тут же, по другую сторону колыбели, и не спускал с малютки глаз. Он то и дело медленно качал головой, как будто не верил своим глазам.

– Ты когда-нибудь видела настолько беспомощную женщину?

Действуя с чрезвычайной осторожностью, Тед извлек дочку из колыбели и положил на сгиб руки. Другой рукой он прикрыл маленькое тельце, как будто стремился защитить ее от всего света, и снова покачал головой, не в силах оторваться от самого трогательного зрелища в мире: спящего младенца.

– Какая маленькая незнакомка!

Эшли успела заметить тень привязанности, промелькнувшую на его лице, и на душе у нее потеплело. Благодаря какому-то божественному наитию Теду удалось разглядеть то, чего не успела заметить даже Джессамин: Айви Роуз обещала со временем стать «вылитой Джесс». Он осторожно погладил бархатистую розовую щечку и уверенным покровительственным шепотом произнес:

– Тебе нечего бояться, Айви Роуз! Твой папочка позаботится о тебе!