Мечта. Шарлотта Морель

Силы оставили его. Голова Тома откинулась назад, как у убитой птицы, его тело обмякло.

Пробившись сквозь клубы ядовитого дыма, люди вынесли Тома на улицу. Потом вытащили тело Лероя. Оказавшись на чистом воздухе, спасатели чуть не падали от усталости. Дагерран почувствовал неимоверную слабость во всем теле, перед его глазами замелькали огоньки, он потерял сознание.

Очнувшись, Дагерран почувствовал, что лежит на скамье в большой комнате, которую освещают газовые лампы, висящие под потолком. Он понял, что находится в классной комнате. Должно быть, его принесли в здание школы, которая располагалась рядом с типографией. Дагерран повернул голову и увидел Бека, сидевшего в изнеможении на полу возле учительской кафедры. Его голова бессильно свисала. Рука была обожжена, лицо выпачкано кровью и сажей. Одежду покрывала мелкая серая зола.

Остальные люди в комнате молча стояли у окна. Дагерран подполз к ним поближе, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Он лежал и вдыхал влажный воздух тумана. Его лицо было черным от копоти. Только стекавшие из обожженных глаз слезы оставляли на щеках белые полоски.

— О Господи, — угрюмо вымолвил Шапталь, — по крайней мере вы оба остались живы. Я боялся, что случится худшее.

Дагерран молчал. Сквозь ветви старого клена в сотне ярдов от окна Дагерран видел все еще горевшую типографию. Теперь огонь уже нельзя было усмирить. Здание было обречено сгореть дотла.

— Это был преднамеренный поджог, — сказал устало Шапталь. Его голос дрожал. — Люди в этом уверены. Огонь вспыхнул неожиданно в южном крыле мастерских. Пламя распространялось слишком быстро, чтобы это могло быть случайным возгоранием. Рабочие убеждены, что кто–то бросил туда парафин.

— Лерой погиб! — с горечью сказал Поль Буше. — Предполагали ли наши враги, что это может произойти?

Они услышали, как за их спиной Тома медленно, с трудом поднялся на ноги и подошел к ним. Сажа и копоть, словно гротесковый грим, придавали его измученному лицу выражение горькой печали.

— Лерой умер! — повторил он. — Они убили его. Это был преднамеренный поджог!

— Но почему? — спросил Буше. Уголок его рта нервно задергался.

— Потому что мы стали у них на пути, — сказал Тома. — Они не вмешивались до тех пор, пока не начали появляться резкие критические статьи. Рассказ о Гвиане затрагивает слишком много людей, всплывает слишком много имен. Они могут вызвать взрыв общественного мнения, и поэтому нашим врагам пришлось действовать незамедлительно. — Тома заморгал. Каждое движение опухших век вызывало боль. У него обгорели ресницы, а глаза были красными и воспаленными. Шапталь озабоченно посмотрел на него.

— Ты обгорел, — сказал он, — у тебя обожжена рука. Тебе необходимо обратиться к доктору.

Тома тупо смотрел на широкий ожог и волдыри, уже появившиеся на ладони. Он молчал. Из–за сильной усталости он не мог даже чувствовать боли. Несмотря на крайнюю усталость, в душе его рождался гнев.

— Лерой погиб, — злобно сказал он, — и это моя вина. Я должен был предвидеть, что, публикуя этот материал, мы вызовем ярость наших врагов. Я считал, что делаю справедливое дело, однако по моей вине погиб человек. Я забыл, на какую подлость могут пойти эти свиньи. — Он взглянул на троих своих друзей, которые с тревогой наблюдали за ним. Они видели, как он распрямил свои могучие плечи и решительно взглянул на них. Его лицо было суровым, но голубые глаза искрились огнем.

— Кто бы это ни сделал, мы его найдем, — сказал он с угрозой, — мы найдем и уничтожим их. Лерой будет отомщен.

Шапталь с испугом сделал шаг по направлению к нему:

— Бек, отвечать насилием на насилие, значит опуститься еще ниже того, кто ведет против нас борьбу.

— Отлично, — закричал Тома, — в таком случае уходи. Я не заставляю тебя следовать за мной. Я буду действовать один, в одиночку. Я не боюсь их. Я не призываю тебя становиться героем. Иди пиши свои успокоительные заметки, веря в то, что ты борешься с преступлением и несправедливостью. Словами ничего не добьешься, теперь я в этом уверен.

— Но Бек, что ты можешь сделать? — спокойно спросил Дагерран.

— Для начала я расскажу об этом всему миру. Все, должны знать, что поджог совершен преднамеренно. Даже сильные мира сего должны бояться закона.

В его глазах появилось такое выражение, словно он их всех ненавидел.