Мечта жизни, или Наследство отменяется

– Не знаю, что тебе хотела рассказать Зоська, то есть Зина. Точно могу сказать, что не секретики это вовсе. Не было у него никаких секретиков.

– Так я не говорила про секреты. Я просто хотела о нем узнать больше.

– Пойдем – Беатрис отодвинула недопитую кружку кофе и потянула Марту из-за стола – пойдем-пойдем.

– Куда? – не понимала Марта, выползая из-за стола.

– Я тебе покажу.

Марта ужасно устала этой ночью, выжата как лимон и такая же кислая как он, еле телепала ноги за Беатой. Та наоборот поймала какой-то кураж. Неужели на нее так кофе подействовало? Проходя мимо зала, она отпустила Марту и быстрым шагом подошла к комоду, взяла на нем связку ключей, довела Марту до последней комнаты по коридору, открыла замок и объявила:

– Это кабинет отца. Заходи. Думаю уже можно. – Она подтолкнула Марту внутрь и вошла сама.

– Что уже можно?

– Входить. Раньше нельзя было. – Объясняла Беатрис, сев на глубокий кожаный диван – Чтобы не мешать ему работать. Он всегда здесь работал. А когда он умер, кабинет закрыли на замок и не открывали. Что нам тут делать? Да и нет здесь ничего интересного. Нужные документы Кристиан вынес, увез в офис. Он-то дома не работает. Вот так отец жил. Дом ты видела, теперь смотри, как он работал. Ой, смотри, фотоальбом.

Она потянулась к журнальному столику, взяла на нем бархатный альбом, погладила приятный на ощупь материал, и подала Марте.

Марта взяла, также провела по поверхности рукой. У ее мамы был такой же альбом. Когда Марта осталась в Москве и стала обживаться в доме отца, то решила перевезти все свои вещи из родного дома. Она съездила в Норки и забрала из полуразвалившегося дома все боле-менее ценные вещи.

В список самых ценных и памятных вещей входили фотографии.

Фотография – это снимок для памяти.

В одном из таких альбомов, под фотографией, она нашла копию диплома мамы – доказательство ее учебы в высшем учебном заведении столицы.

Марта тяжело вздохнула. Тайна номер один – почему мама скрывала от своей дочери эту страницу своей жизни – не давала ей покоя.

В Москве полно фотографий ее сводных брата и сестры, полно фотографий его жены. Есть даже альбом с ее матерью. Она любила их пересматривать. Во-первых, ей все было неизвестно, во вторых она открывала для себя неизвестную страницу их биографии. Одна фотография лежала отдельно и имела особый статус. Марта влюбилась в нее. Только из-за того, что отец писал на ней искренние пожелания. У него красивый каллиграфический почерк.

Снимок сделан на крыльце родильного дома. Там Алисия еще такая молоденькая девчонка, две медсестры с двумя младенцами – это Беатрис и Кристиан – еще какой-то мужчина с цветами, шарами. Отец всех фотографировал.

Какое- то чувство грусти напало на нее: с одной разницей этот дом наполнен людьми настоящими живыми людьми, а в Москве он был пуст, и там все было только отца и никого более.

Она хорошо помнит тот день, когда получила из рук адвоката письмо отца, а позже и само наследство. Она ходила в московском доме, жалела, что не встретится уже никогда с отцом. Смотрела на его вещи, на предметы, которым он пользовался, и пыталась понять, как он жил. Что писал за вот этим своим письменным столом. Что именно ел, когда сидел в столовой за столом. Какие мысли приходили ему на ум, когда он сидел на качели в саду? А может он просто отдыхал в них и старался ни о чем не думать. А где в доме он вспоминал о ней? Об Оксане, ее матери?

Сейчас на нее напали те же самые чувства, мысли и ощущения глубокой грусти. Она также ходит по кабинету, как ходила тогда по дому. Трогает на ощупь книги и поверхность стола, как бы прощупывает оставленную на поверхности его энергию, его мысли, его жизнь.

Марта открыла стеклянную дверцу книжного шкафа, стекло радостно блеснуло, отражая свет от торшера, как бы говоря «берите книги, читайте. Берите, берите».

В основном все книги были на польском языке, но несколько на русском – детектив, Пушкин ( как без него? Никак. В любой библиотеке должны стоять его произведения. Ведь он никем не заменим и навсегда необходим), опять детектив, Рэй Брэдбери (почему-то на русском, наверное куплен в Москве).

Марта провела рукой по разноцветным корешкам книг. Они издавали энергию и тепло.

Чувство грусти не покидало Марту.

Беата скучала, примостила локоть на подлокотник дивана, оперла голову на руку и наблюдала за Мартой, без видимого энтузиазма.

– Удивляюсь твоему любопытству – скептично сказала Беата – почему люди такие сентиментальные? Или у тебя всплеск гормонов?

Марта не поворачиваясь, смахнула с ресниц, накатившую слезу и ответила:

– Нет у меня никаких всплесков.

Марта закрыла дверцы шкафа, стекло снова блеснуло зайчиком света, как бы говоря: «Приходи еще почитать». Она открыла фотоальбом – первая фотография отца. Черно-белый снимок на удивление акцентировал внимание только на отце, без всяких ярких и пестрых цветовых пятен жизни вокруг него. Монохромная фотография показала только главное – человека. Отца.

Красивый статный мужчина внимательно смотрел в объектив и в… душу. Это магия черно-белого фото.

Беата закинула ноги на диван и вытянулась.